ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В ПАВШИНСКОЙ ВОЛОСТИ МОСКОВСКОГО УЕЗДА В 1922 Г

THE CONFISCATION OF CHURCH PROPERTY IN THE VOLOST PAVSHINSKAJA TYE MOSCOW DISTRICT IN 1922

Nikolai Shcheglov

postgraduate student, Institute of Russian history RAS,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается история изъятия храмового имущества в Подмосковных храмах в 1922г. в рамках проведения кампании по изъятию церковных ценностей 1922г. Публикация вводит в научный оборот ранее не публиковавшиеся архивные документы Центрального Государственного архива Московской области.

ABSTRACT

In the article is presented the history of capturing the church property of Moscow-area churches in 1922 as part of the campaign to capture church values in 1922. The publication introduces into the scientific circulation previously unpublished archival documents of the Central State Archives of the Moscow Region.

Ключевые слова: Павшино, изъятие церковных ценностей, голод в России, Помгол.

Keywords: Pavshino, the confiscation of Church valuables, the famine in Russia, Pomgol.

В 1921 г. огромную часть территории Советской России охватил голод. В зоне бедствия оказались Поволжье и Южный Урал, юг Украины и Кавказ. В данных регионах  проживало более 35 миллионов человек, главным смыслом жизни которых в это время стал поиск пищи [9, с. 289]. Поставленные на грань выживания люди съели все то, что в обычное время даже не придет в голову назвать едой.

Очевидец событий социолог Питирим Сорокин впоследствии писал: «Избы стояли покинутые, без крыш, с пустыми глазницами окон и дверных проемов. Соломенные крыши изб давным-давно были сняты и съедены. В деревне, конечно, не было животных – ни коров, ни лошадей, ни овец, коз, собак, кошек, ни даже ворон. Все уже съели» [13, с. 4].  

Согласно данных милицейских сводок и судебных заседаний, в пораженных голодом регионах имело место людоедство и каннибализм [18, с. 380]. Председатель ВЦИК всесоюзный староста М.И. Калинин открыто признавал, что в условиях голода происходило «убийство родителями своих детей как с целью избавить последних от мук голода, так и с целью попитаться их мясом» [13, с. 4]. В ряде мест дошло до того, что в одиночку людям стало небезопасно появляться даже в пригородной зоне, поскольку «на людей, как на диких зверей, расставлялись силки; под самым Саратовом, в 2-3 километрах от города, зверски убивали пешеходов, которые становились затем жертвами людоедов» [7, c. 33]. От голода и его последствий погибло более 5 миллионов человек.

Если советские ученые основной причиной голода считали природные катаклизмы, которые нельзя было предугадать [19, с. 5], то последующие поколения исследователей пришли к выводу о том, что в причинах голода виновна сама советская власть [10, с. 118]. Большевиками не было создано органа продовольственной помощью населению, подобного имевшемуся в дореволюционной России, [8, с. 30] зато была введена повсеместная продразверстка, которая на фоне затяжных  войн и неурожая, окончательно разорила крестьян [5, с. 39]. 

Советское правительство начало борьбу с голодом в апреле 1921 г. с издания постановления «О борьбе с засухой». Затем  была создана комиссия по оказанию помощи голодающим во главе с председателем ВЦИК М.И. Калининым. 26 июня 1921 г. в «Правде» была опубликована первая статья о голоде в Поволжье с призывом об оказании помощи голодающим.

Русская Православная Церковь незамедлительно откликнулась на просьбу о помощи. 17 августа 1917 г. Святейший патриарх Тихон обратился во ВЦИК с предложением о создании Церковного комитета помощи голодающим [4, с. 139-140]. Сразу после этого обращения под председательством патриарха Тихона был образован Всероссийский общественный комитет помощи голодающим (Помгол). В комитет вошли известные общественные деятели. В храмах начался сбор средств в пользу голодающих. Патриарх обратился к пастве с мольбой о помощи голодающим. «Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода! Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества» [4, с. 176-176].

Однако большевистское правительство видит в лице православной церкви не деятельного помощника, а авторитетного конкурента своей власти и уже 27 августа 1921 г. ВЦИК распускает Помгол [18, с. 380].

2 января 1922 г. ВЦИК принимает постановление «О ликвидации церковного имущества» и декрет «Об изъятии музейного имущества».

Несмотря на противодействие властей Святейший патриарх продолжает призывать верующих жертвовать в помощь голодающим. 6 февраля 1922 г. святитель Тихон издает второе воззвание, в котором благословляет жертвовать голодающим «находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющего богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслет, ожерелье и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим» [4, с. 148]. В результате патриаршего призыва к началу февраля 1922 г. церковь собрала почти 9 миллионов рублей, не считая золотых монет,  ювелирных изделий и продовольствия, показав какую мощную силу она собой олицетворяет [3, с. 157].

Таким положением вещей большевики были недовольны. Факт церковной помощи государству был проигнорирован, а затем и вовсе скрыт. Более того, государство решается принципиально изменить характер участия церкви в помощи голодающим. Правительство объявляет о принудительной экспроприации церковных ценностей. 

16 февраля 1922г. ВЦИКом разрабатывается порядок изъятия церковного имущества на уровне местных Советов, окончательный вариант которого публикуется в газете «Известия ВЦИК». Документ предписывал местным органам советской власти в месячный срок «изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней» [6].

25 февраля 1922 г. Святейший патриарх Тихон обращается с письмом к М.И. Калинину, где выражает недоумением отношением органов государственной власти к участию церкви в сборе средств в помощь голодающим.  «Нас обвиняют в “алчности золота”. Но причем тут алчность, когда мы в полной неприкосновенности храним из глубины веков дошедшие до нас церковные сокровища, имеющие значения святыни или историческое и хотим сберечь их для грядущих веков, и, наоборот, все, что не имеет такого значения, сейчас же допускаем верующих отдать на помощь голодающим» [4, с. 153].

Правительство проигнорировало призыв патриарха. Через 3 дня святитель Тихон обращается с третьим воззванием к российской пастве, в котором сообщает, что ВЦИК «постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы <…> Мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей – воспрещается канонами Вселенской церкви и карается Ею, как святотатство» [4, 155-157].

Таким образом, государство вступает в открытый конфликт с церковью, решив использовать голод, как очередной способ приобретения политического капитала и одновременного уничтожения церкви.

19 марта 1922 г. В.И. Ленин обращается в Политбюро с предложением провести беспрецедентную кампанию по экспроприации церковных ценностей. «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи  трупов, мы можем (и поэтому должны!) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивление… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся  по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»[11, с. 88-89].

Так началась кампания по изъятию церковных ценностей, которая затронула большинство российских губерний. Особое внимание в проведении экспроприации  уделялось столичному региону.

В 1922г. Московская губерния делилась на уезды, центральным из которых был  Московский. Территория Московского уезда простиралась примерно от границ Третьего транспортного кольца современного г. Москвы и охватывала территории Балашихинского, Дмитровского, Красногорского, Ленинского, Люберецкого, Мытищинского, Одинцовского, Павлово-Посадского, Пушкинского, Солнечногорского, Химкинского и Щелковского районов современной Московской области. Согласно представленному в 1921г. в Губкомиссию по изъятию церковных ценностей докладу в Московском уезде насчитывалось 228 церквей [15, л. 161-172]. Уезды делились на более мелкие территориальные образования – волости.

Московский уезд состоял из 12 волостей, в число которых в самом начале 1922г. была включена Павшинская. Павшинская волость была образована при укрупнении административно-территориальных единиц Московской губернии вследствие соединения населенных пунктов бывших Всесвятской, Хорошевской и Черкизовской волостей[12, с. 377]. По причине столь позднего включения Павшинской волости в состав Московского уезда, храмы входящих в нее сел в списках подлежащих изъятию церковных ценностей не значатся[15, л. 161]. Однако в документах, отражающих итоги проведения кампании по изъятии церковных ценностей в Московском уезде, храмы Павшинской волости указаны [16, л. 41].

Изъятие церковных ценностей было проведено в 7 храмах Павшинской волости 3 и 4 мая 1922г: церкви Знамения в с. Губайлово, церквей с. Павшино, Христорождественской церкви с. Рождествено, церкви с. Спасо-Преображенское, Успенской церкви с. Чернева, Николаевской церкви сел Ангелово и Марьино Знаменское, Покровской церкви с. Братцево.

Процесс изъятия ценностей в церквях Павшинской волости проходил однотипно и быстро. В храм прибывал уполномоченный (группа уполномоченных) с соответствующим мандатом и проверял имеющееся на приходе имущество согласно описи. Уполномоченных встречало духовенство, представители приходского актива и главы сельсоветов. Изделия из драгоценных металлов изымались в присутствии членов приходского актива, о чем составлялся соответствующий протокол, скрепленный подписями каждой из сторон.

Историческая и художественная ценность изымаемого уполномоченных не интересовала. Брали все, что имело вес, не обращая внимания на характер использования предметов. С напрестольных Евангелий отрывали драгоценные оклады, а также художественные и декоративные элементы, если оклады были кожаными или бархатными. С икон сдирали ризы, выполненные из благородных металлов. Изымали литургические сосуды и принадлежности. Все изъятые предметы взвешивались. «Мелочь» укладывали в мешки, а более крупные вещи сваливали гуртом на подводы и отправляли в Москву.

3 мая 1922 г. в Знаменской церкви с. Губайлово полномочные представители Московской уездной комиссии по изъятию церковных ценностей Павел Сивцов и Прокофий Бурков провели осмотр и изъятие ценностей в присутствии Председателя сельского совета П. Ланцова, настоятеля храма протоиерея Николая Розанова, председателя храма И.И. Моисеева и группы членов приходской общины. В ходе осмотра было выявлено, что  между имевшейся в наличии и числившейся по описи утвари «разницы не оказалось». [16. л. 120] Всего изъято: 4 крышки, 3 ободка, 4 угольника и 3 запора крышки с напрестольного Евангелия, 4 напрестольных креста, копие с серебряной ручкой, евхаристический комплект, 2 тарелочки и ковшик. Общине Знаменского храма повезло. По письменному заявлению верующих им были «временно оставлены дарохранительница и дароносица, как необходимые, по мнению верующих, для совершения Св. Таинств» [16, л. 120].

Случалось, что уполномоченные проявляли снисхождение к верующим и оставляли священные предметы не во временное, а в постоянное пользование. Так в ходе проведения кампании в храме Рождества Христова в селе Рождествено, уполномоченный Московской уездной комиссией Помгола С.Т. Родин личным распоряжением оставил по ходатайству граждан верующих серебряный оклад на напрестольном Евангелии, объяснив это приближающимся храмовым праздником [16, л. 120].

Количество изъятой утвари из благородных металлов в храмах было разным. Больше всего (по весу) было изъято в храмах села Павшино – 3 пуда 2 фунта (ок. 50 кг.). Среди изъятого значились 6 риз с икон, хоругви, 3 полных евхаристических комплекта, 3 дарохранительницы, 3 кадила, 3 оклада с Евангелий, 5 напрестольных крестов и венцы.

Менее всего (по весу) удалось изъять в Христорождественской церкви села Рождественно – 14 фунтов 73 золотника (ок. 5,6 кг.). В число изъятого вошли 4 лампады, 20 угольников от напрестольного Евангелия, 2 дарохранительницы, 2 евхаристических комплекта, 4 тарелочки и 3 напрестольных креста.

В Успенском храме с. Чернево общий вес изъятого составил 38 фунтов 72 золотника. В числе изъятого значится: венцы, 2 дарохранительницы, 2 крышки, 4 шурупа и 39 угольников от напрестольного Евангелия, 3 ризы с икон, 2 венчика, 4 серебряных и один золотой крест, 2 кадила, 2 потира и 12 прочих евхаристических предметов.

Стоит отметить, что в храмах сел Губайлово и Спасо-Преображенское вес изъятого, по неизвестным причинам, в протоколах не был отмечен. Возможно он был весьма незначительным.

Так, в Спасо-Преображенском храме изъято: 4 напрестольных креста, 2 потира, дарохранительница, 20 угольников от напрестольного Евангелия, кадило, 3 лампады и серебряный ковчежец. В протоколе указано, что при проведении экспроприации все соответствовало описи «и было изъято по церковной описи, а другой никакой не было»[14, л. 107].

Однако наличие и вес утвари не всегда соответствовали указанному в описи. Так, при проведении изъятия в Никольской церкви с. Ангелова уполномоченные Ф.Н. Кирсанов и В.М. Косарев собрали ценностей весом в один пуд, 7 фунтов 69 золотников. В число изъятого входило: золотая и 2 серебряные ризы с икон, 3 евхаристических комплекта, 3 напрестольных креста, 2 лампады, 3 оклада с напрестольного евангелия. Казус произошел при взвешивании серебряной ризы снятой с одной из икон. Согласно описи данная риза весила 35 фунтов, а на момент взвешивания ее реальный вес составил 23 фунта 77 золотника. Столь существенную разницу в весе члены приходского актива во главе с  настоятелем священником Василием Успенским «списали» на произведенный в 1891 г. ремонт ризы, при котором, по их словам, уменьшился ее вес [14, л. 108].

Верующие прихода Покровской церкви с. Братцево, проявили смекалку и сумели загодя передать принадлежащие приходу артефакты, имеющие историческую и художественную ценность в музей. Когда уполномоченные стали требовать выдать им недостающие по описи  ценности, в числе которых находилась Смоленская икона Пресвятой Богородицы инкрустированная драгоценными камнями, серебряные с позолотой ризы с икон и брачные венцы, то им бы предъявлены документы, свидетельствовавшие о нахождении данных ценностей в Историческом музее [14, л. 105]. Всего  в Покровской церкви было изъято: 5 лампад, 4 ризы с икон, 2 напрестольных креста, 2 евхаристических комплекта и кадило общим весом 26 фунтов.

Всероссийская кампания по изъятию церковных ценностей закончилась 26 мая 1922г. Общий вес изъятых в ходе проведения кампании ценностей составил около 33 пудов золота и 24000 пудов серебра. Поскольку изъятые из храмов и монастырей ценности, как правило, попадали в переплавку и продавались по цене лома, их стоимость составила около 4,5 миллиона руб., что было примерно в два раза меньше суммы добровольно собранной верующими по призыву патриарха Тихона. Исследователи отмечают, что практически все средства, вырученные от проведения кампании по изъятию церковных ценностей, были затрачены не на закупку продовольствия для голодающих, а на покрытие затрат на проведение самой кампании [2, л. 187].

Список литературы:

1. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 гг. М., 1994.
2. Баделин В.И. Золото Церкви. Исторические очерки. Иваново, 1995.
3. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. М., 1994.
4. Изъятие церковных ценностей в Москве. М., 2006.
5. Кабанов В.В. Пути и бездорожье аграрного развития России в XX веке // Вопросы истории. 1991. № 2. С. 34–46.
6. Кривова. Н. Власть и Церковь в 1922-1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства //Махаон. 1999. № 1. [электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://history.machaon.ru/all/number_01/pervajmo/1_print/index.html (дата обращения: 15.02.2017).
7. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996.
8. Линский Д.О. Голод. София, 1921.
9. Поляков Ю. А. Переход к НЭПу и советское крестьянство. М., 1967.
10. Прокопович С.Н. Народное хозяйство СССР. Т. I., 1952.
11. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. М., 1996.
12. Справочник по населённым местам Московской губернии. М., 1929.
13. Тополянский В. Репортаж о голоде 1921–1922 годов // Новая газета. 2008.  № 45.
14. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 294б.
15. ЦГАМО Ф. 66. Оп. 18. Д. 294г.
16. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 369.
17. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 22. Д. 70.
18. Цыпин Владислав, протоиерей. История Русской Православной церкви. М., 2010.
19. Ярославский Е. Почему у нас в России голод и как с ним бороться? (Простая беседа с крестьянином). Самара, 1921.