АНАЛИЗ СОВРЕМЕННЫХ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРОЦЕССОВ ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИМИ ИССЛЕДОВАТЕЛЯМИ: КРАТКИЙ ОБЗОР

ANALYSIS FROM CENTRAL ASIAN RESERCHERS OF CONTEMPORARY RELIGIOUS PROCESSES :BRIEF REVIEW

Zaur Jalilov

 doctor of historical Sciences, head of Department at the Institute of Oriental studies. R.B. Suleimenov of the Committee of science of Ministry of education and science of the Republic of Kazakhstan,

Kazakhstan, Almaty,

АННОТАЦИЯ

Проблемы взаимоотношения религии и общества привлекает большое внимание религиоведов и ученых иных специальностей. Интерес этот вполне понятен. Ведь обострение в религиозной и межрелигиозной ситуации не раз выливались в глубокие общественно-политические кризисы. В данной статье на основе метода сравнительно-сопоставительного анализа прослеживаются оценки  центрально-азиатскими исследователями религиозной ситуации, сложившейся в конце 1990-х-начале 2000 годов. Автор исследуют их, исходя, прежде всего, из изменений реальных общественно-политических условий, сложившихся на тот момент в регионе.

ABSTRACT

The interrelationship of religion and society draws much attention of religious scholars and scientists of other specialties. This interest is understandable. Because the escalation in religious and interreligious situation repeatedly resulted in deep socio-political crises. This article summarized a comparison of estimates of Central Asian researchers the religious situation in the late 1990s-early 2000s. The author examined them on the basis, primarily, of changes in the real socio-political conditions prevailing at that time in the region. 

Ключевые слова: религия; религиозная ситуация; Центральная Азия; ислам; анализ; экстремизм; социология; традиции; идеология; религиозный фундаментализм .

Keywords: religion; religious situation; Central Asia; Islam; analysis; extremism; sociology; traditions; ideology; religious fundamentalism .

С  1990-х годов, по мере осуществления социально-экономических и политических преобразований, резко возрос поток публикаций по религиозному вопросу, что явилось следствием общей перестройки гуманитарной науки с изучения теории и методологии идейно-политических и духовно-культурных процессов на анализ конкретной религиозной политики и ситуации в центральноазиатском регионе, на оценку их последствий для молодых независимых государств. К тому же изменение внутриполитической ситуации в регионе показало несостоятельность ряда наиболее распространенных до этого в научных кругах прежних теорий и оценок и соответственно необходимость разработки новых научных концепций [1, с.23-24].

Среди работ центрально-азиатских авторов по религиозной проблематике особо хотелось бы выделить публикации ученых, чьи подходы, как нам кажется,  заслуживают особого интереса. Прежде всего, обращает на себя внимание историко-религиозные и социологические исследования, полевые обследования, интервью, путевые заметки, опубликованные в работах специалистов самого различного научного направления. К их числу относятся работы А.К. Муминова, Б.М. Бабаджанова, А.Курмангалиевой, Н.Байтеновой, А.Султангалиевой, Н. Сейтахметовой, E.Байдарова, С.Олимовой,  Д.Нуртазиной,  В.Д. Курганской, А.Г. Косиченко, О. Молдалиева, Б.Мусаева, Я.Ф. Трофимова, Т. Каландарова и др.

Эти авторы, прежде  всего, отмечают «самобытность» опыта развития в странах Центральной Азии, своеобразие религиозного мировосприятия населяющих их народов. Представители этого направления также обращают внимание на  своеобразие нынешней религиозной и межконфессиональной ситуации в странах региона.  «Приходит понимание того, - пишет, известный   ученый, профессор А.К.Муминов, - что нужно проводить серьезные религиоведческие исследования, по-другому подойти к подготовке кадров-богословов, соответствующим образом реагировать на изменения в религиозно-политической обстановке в странах региона» [5, с.83]. 

Для большинства из них характерно критическое отношение к проводившейся в советский период религиозной политике, восприятие происходивших в странах региона изменений в религиозной сфере как неизбежных при трансформации общественно-политического климата и возрождения духовности народа. При этом ими отмечается, что «идеология национального возрождения и интеграции сейчас не может обойтись без религиозной составляющей. [8, с.46].

Начавшаяся в постсоветских республиках Центральной Азии со второй половины 1990-х годов политика борьбы с религиозным экстремизмом и терроризмом, вскрытие серьезнейших ошибок и недостатков в религиозной сфере, особенно в деятельности религиозных объединений, и последовавшее проведение мер по совершенствованию законодательной базы способствовали тому, что к началу нового столетия среди специалистов возникли определенные разногласия. Если одни из них считали, что необходимо ужесточить контроль за деятельностью религиозных организаций и миссионеров, то другие полагали, что силовые методы и тем более ограничение принципа свободы вероисповедания ни в коем разе не могут привести к положительным результатам. «Для укрепления региональной стабильности и безопасности,– пишет О.Молдалиев ,– необходимо последовательно обеспечивать гражданам гарантии всех прав и свобод, в том числе и религиозных, предусмотренные конституциями стран региона»  [4, с.109].

Изменение религиозной ситуации в регионе после известных событий 16 февраля 1999 года в г. Ташкенте, вторжение экстремистов в Баткентскую область в середине 1999 г. и 2000 г. вызвало не просто существенные разногласия среди исследователей: они оказались не подготовленными к оценке проводившейся политике в религиозной сфере. Поэтому не случайно в некоторых работах ставился вопрос о том, является ли столь резкая смена политики в религиозном вопросе оправданной или это возврат к политике «жесткой руки» советского периода [6, с.27]. Другие откровенно признавали, что в целом ужесточение контроля над деятельностью религиозных объединений, миссионеров и др. – веление времени и необходимая мера по недопущению расползания радикально-религиозной идеологии по территориям республик Центральной Азии, политизации ислама.      

События в Таджикистане, Кыргызстане и Узбекистане, непростые общественно-политические процессы в  странах Ближнего и Среднего Востока  высветили  недостатки, как у отечественных, так и зарубежных исследователей собственной концепции современного развития взаимоотношений государства и религии, а потому специалистам, занимающихся вопросами религии, предстояло концептуально и теоретически осмыслить собранные ими исторические и эмпирические данные.

В ряде случаев неспособность представителей тех или иных научных направлений дать адекватную оценку религиозной ситуации в центрально-азиатском регионе во многом объясняется не разработанностью собственной методологии исследования. Однако это не мешало им в определенной степени критически относиться к выдвигаемым политическим установкам и мероприятиям того периода, выдвигать свое видение проблемы и предложения. Часть же специалистов приводили научные обоснования проводимой официальными властями политики в религиозной сфере, по существу просто репродуцируя официальные документы и выступления печати. Другие, оперируя такими категориями, как «традиционализм», «модернизм», «секуляризм», противоречия между цивилизациями, между Западом и Востоком пытались дать новые комплексные аналитические рамки для анализа проблем в религиозной сфере и религиозной ситуации в целом [7, с.120]. Третьи подчеркивали, что для оценки современных религиозных процессов необходимо опираться на достижения западноевропейской науки. Эти авторы исходили из убеждения, что их идеи должны рассматриваться как составная часть современной теории, а «новые» теоретические разработки непременно обосновывать ссылками на их работы.

Среди части исследователей имела хождение точка зрения, что в результате либерализации политики в религиозной сфере в некоторых республиках Центральную Азию ожидает большой наплыв сомнительных религиозных течений и миссионеров нетрадиционных религий, которые внесут деструктивность в религиозные процессы. Одни авторы прямо утверждали это, другие – косвенно. Например, профессор Н.Байтенова полагала, что повсеместное распространение сектантства и предоставление «свободы» миссионерской деятельности может повлиять на ухудшение межрелигиозных отношений [2]. Другие считали, что «сектантские формы реализации духовных потребностей также имеют право на существование, потому что из множества различных представлений о мире нельзя выделить единственно правильное и никакая конфессия не обладает монополией на духовную жизнь. Свобода вероисповедания означает веротерпимость и уважение к выбору человека, и то же сектантство есть не что иное, как несогласие с какими-либо постулатами традиционных религиозных направлений» [3, с. 56].

Тема борьбы с религиозным экстремизмом и терроризмом проходила красной нитью через большинство работ центрально-азиатских исследователей. В той или иной форме этот вопрос затрагивался  практически во всех публикациях. Это объясняется рядом обстоятельств. Во-первых, проблема борьбы с радикально-религиозными организациями постоянно находилась в фокусе политики и критики во всех республиках Центральной Азии. Во-вторых, этому вопросу особое внимание уделялось со стороны мирового сообщества. В-третьих, в процессе разработок  прошлых концепций центрально-азиатские исследователи пересматривали и подходы к оценке последствий от деятельности религиозно-политических движений (Исламского движения Узбекистана, «Хизб ут – Тахрир» и др.). В-четвертых, именно с точки зрения влияния на внутриполитическую ситуацию в регионе исследователи стали оценивать значение и перспективы государственного регулирования религиозными процессами.

В целом, работам специалистов центрально-азиатских научных школ опубликованным в начале 2000 – х годов, присущ более умеренный тон и более сдержанный, чем в работах западноевропейских исследователей, учет местной специфики, влияющей на религиозную ситуацию в регионе. Один из важных выводов сделанных исследователями  на рубеже   веков состоит в том, что без разработок  новых научных  методов  дать объективную оценку  религиозной ситуации весьма затруднительно. Бесспорно, этот вывод исследователей является  важным и своевременным.

Список литературы:

1. Абусеитова М.Х. К проблеме изучения истории ислама в Казахстане // Ислам и современность: сборник статей Международной конференции. – Алматы, Дайк-Пресс, 2001. – 168 с.
2. Байтенова Н. В Казахстане существует «тихий экстремизм» // Деловая неделя.  – 2009. –   20 ноября.
3. Курганская В.  Новые тенденции в духовной жизни казахстанского общества // Центральная Азия и Кавказ. – 2002. – № 3 (21). – С. 53 - 59.
4. Молдалиев О. Исламизм и международный терроризм: угроза ислама или угроза исламу? // Центральная Азия и Кавказ. –2002. – №3 (21). – С. 103 - 109.
5. Муминов А.К. Традиционные и современные религиозно-теологические школы в Центральной Азии //  Центральная Азия и Кавказ.– 1999.– №4(5).– С.81-86.
6. Peyrouse S. La gestion du fait religieux en Asie central: poursuite du cadre conceptual sovietique et renouveau factice // Cahiers d’Asie centrale. –2004. - № 13-14. –  Р.23-33.
7. Сейтахметова Н.Л., Жандосова Ш.М. Ханафитский мазхаб: проблемы и перспективы научных исследований // Адам әлемі  . – 2015. – № 4– С.114 - 120.
8. Собрание фетв по обоснованию зикра джахр и сама /Институт востоковедения; [под ред. А.К.Муминова]. Алматы: Изд-во Дайк-Пресс, 2008.–280 с.