ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА, ВЫРАЖЕННАЯ В ПРИМЕТАХ, ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ РУССКОГО НАРОДА

АННОТАЦИЯ

В статье исследована экономическая ментальность русского человека, выраженная самим русским человеком в приметах, пословицах и поговорках, посредством которых рассмотрены его отношение к труду, собственности и богатству. Цель ее состоит в том, чтобы проследить, насколько полно отражают эти источники стереотипы, которые бытуют об экономической ментальности русского человека: человек – лентяй, человек – безразличный к собственности, человек – завистник.

Ключевые слова: экономическая ментальность, русский человек, пословицы, поговорки, приметы, труд, собственность, богатство.

Российские писатели и философы на протяжении всей истории России много дискутировали о русском человеке. Они отмечали в нем как положительные, так и отрицательные ментальные свойства. Н.М. Карамзин, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, Н.И. Костомаров, А.Н. Энгельгард, Н.О. Лосский, К.С. Аксаков, Д.М. Балашов, Д.С. Лихачев, А.Г. Сабиров, А.В.Сергеева и многие другие отмечали в русском человеке, прежде всего, такие качества экономической ментальности, как отношение к труду, собственности и богатству. Например, по словам А.В.Сергеевой, русский человек – консервативен, муравьиная хлопотливость в накоплении материального богатства для русских вещь бесполезная. У них на это и пословица есть - помрешь, ничего с собой не возьмешь [10,с.276]. В.И.Даль, собрав все пословицы и поговорки русского народа в свой знаменитый сборник, писал, что пословицы и поговорки - есть перегон или выморозки ума целых поколений, в образе своего родного быта, который простой народ упорнее всего хранит и сберегает. О необходимости труда русский человек думает, что «нужда - научит калачи есть», то есть нужда заставит работать и промышлять [4,с.10]. А Е.Грушко и Ю.Медведев собрали в энциклопедию все русские приметы, порою самые загадочные и невероятные, потому что русский человек считал, что «без примет жизни нет, кто не верит, тому нет житья на свете» [13,с.6]. Вместе с тем, в социальной философии в недостаточной степени исследована экономическая ментальность русского человека через призму народных пословиц, поговорок и примет. Ведь в них отражена не только экономическая ментальность русского человека через народный быт, отношение к труду, восприятие им богатства, но также высвечен и сам русский человек во всем его многообразии, со всеми его добродетелями и пороками. В данной статье нами сделана попытка рассмотреть некоторые аспекты обозначенной проблемы.

На протяжении веков русские люди, тонко подмечая жизнь природы, строили свою хозяйственную жизнь в соответствии с накопленными знаниями о природных условиях и явлениях, к которым им приходилось приспосабливаться в повседневной жизни. Сталкиваясь со стихийными силами природы через грозы, молнии, ветры и так далее, русский человек склонялся перед матушкой-природой, ощущая ее непостижимость и таинственность, сознавая часто свое бессилие перед ней. Чтобы выжить, русские люди внимательно вглядывались в изменчивый лик природы: записывали каждый день погоду, отмечали прилет птиц, размышляли над повадками домашних животных, птиц, зверей. Огонь и вода, солнце и радуга, молния и туман, ветер и роса, причуды стихий, поведение животных и растений - все примечалось русским человеком. Жизнь русских крестьян настолько зависела от причуд погоды, а значит и урожая земли-кормилицы, что без знания примет само существование русского человека было трудно себе представить. По словам Н.И.Костомарова, в признании мыслящей человеческой силы за предметами и явлениями внешней природы и отраженных в разных баснях, было и состояние их житейской умелости. Они умели строить себе деревянные жилища, делать ладьи и рыболовные снасти, возделывать землю, водить домашних животных, прясть, ткать, шить, приготовлять кушанья и напитки. Ковать металлы, обжигать глину на домашнюю посуду; знали употребление веса, меры, монеты. Все познания переходили от старших к молодым [6,с.7-8]. Молодых учили по приметам понимать своеобразие природы и говорили, что «не земля хлеб родит, а небо» (т.е. погода). Наблюдений было множество. Например: снежный март – урожайный год; верба распушилась – значит, год будет урожайным; хлеб время сеять, когда лопаются сережки у берез; если весною ручьи бегут быстро, шумно, год будет добрый, хлебородный; а обильный цвет сирени – обильные хлеба. Но и больше ветров – меньше хлебов, а зима без снегу – не быть хлебу. А многовековое общественное мнение о самом «насущном» в жизни русским человеком складывалось в пословицы и поговорки, которые как в зеркале отражают народную русскую душу, они яркие, точные и бескомпромиссные. Накопленная крылатая народная мудрость перелетала через века от одного поколения к другому. Русский человек веками жил своим тяжелым крестьянским трудом, который был основой его жизни, обязательное условие существования. По словам Д.М.Балашова, на Руси сам климат и природные условия издревле диктовали четкий, неумолимый годовой ритм сельскохозяйственных и прочих работ, обеспечивающих выживание. Не успел вовремя посеять или убрать хлеб, накосить сена, заготовить припас и так далее – смерть [2]. Неслучайно именно о труде у русского народа сложилось наибольшее количество пословиц и поговорок, отражающих культуру, традиции и накопленный опыт.

Вначале переселенческие племена славян жили в родовой свободной общине. Крестьяне имели во владении равные наделы земли, которые считали своими, вели на них свое частное хозяйство, на котором трудились родовыми семьями. Эта позиция основывалась на представлении о том, что Бог создал Землю и все плоды отдал во владении человеку, поэтому земля была для крестьян родной «матушкой-кормилицей». Русские крестьяне расчищали землю от леса под пашню и делили ее поровну на всех. У крестьян были лишь равные шансы в распределении земли, как главного средства производства. Затем каждый на своей меже работал как умел и от того урожай был у каждого свой, по затраченному труду, а потому кто-то жил лучше, кто-то хуже. Тяжелым трудом выращенный урожай принадлежал и кормил только свою семью, излишек не было. Семья была первичной ячейкой общины, первичны были и ее интересы. Поэтому в трудных жизненных условиях русский человек рассчитывал в основном на себя, выживание каждого не могло нести в себе заботы об общем благополучии, а потому «всяк сам на себя хлеба добывает», «всякий мастер про себя маслит, всяк сам себе дороже», «всякий хлопочет, себе добра хочет, всяк себе хорош». Основные хозяйственные заботы русского земледельца начинались с весны, ведь весна в значительной степени готовит урожай, от ее начала и развития зависят все главные полевые работы: и землю приготовить, и с посевом не прогадать, поэтому, если «весной пролежишь, то зимой с сумой побежишь». В плодородный период приходилось крестьянам напряженно работать, потому что «летний день – год кормит», но заботливому и хозяйственному русскому мужику он кажется коротким. В.О.Ключевский на этот счет отмечал, что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться безвременным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и впору убраться с поля [7,с.314]. Но, как бы ни был тяжел труд хлебопашца, с ним связывалось благополучие семьи, дома, государства, потому «хлеб – всему голова!», «хлеб на стол, так и стол престол: а хлеба ни куска – так и хлеб доска». Трудиться в эту пору дочерна, пока не смеркнется - вот чему учил отец сына, дед внука. «Что потрудимся, то и поедим, терпение и труд - все перетрут», «горька работа, да хлеб сладок, сладкая ежа не придет лежа». Осень - сбор созревшего урожая – радуется сердце рачительного русского крестьянина, только успевай собирать: «работе время, а досугу час, после дела и гуляй смело». А русское «бабье лето» - пора большого труда – сучить пряжу и ткать. Догадливые на шутливое слово русские люди и святым работу находили. У них: «Трифон шубу чинит, Пелагея рукавички шьет барановые». Зимой русскому земледельцу время отдохнуть после сбора урожая, но «зима лето строит». В русских деревнях мужики и зимой не сидели, сложа руки: хлеб молотили, дрова заготавливали, потому «делового человека мороз не смущает, ведь он только ленивого за нос хватает, а перед проворным сам шапку снимает». Крестьянки засиживались с веретенами за пряжей, плели кружева, вышивали. Уже после нового года крестьяне начинали готовиться к весне: отбирали семенной хлеб, чинили сбрую, мастерили нехитрый земледельческий инвентарь. Весь уклад крестьянской жизни наполнялся новым содержанием: главное зимой – подготовка хозяйства к весне, потому и «хозяин в дому, что медведь в бору; а хозяюшка в дому, что оладышек в меду»; «от хозяйского глаза и конь добреет и кот жиреет»; потому «хозяйский глаз всего дороже», да и «дом вести – не бородой трясти!» С приходом весны начинался для русского крестьянина новый период труда и забот: «хочешь есть калачи, так не сиди на печи», «Богу молись, а сам трудись, труд человека кормит, а лень портит». Д.С.Лихачев, отмечая в русском крестьянине трудолюбие, писал так: «крестьянин веками трудился, ласково гладил холмы и долы сохой и плугом, бороной и косой, оттого-то среднерусская природа такая родная, приласканная» [8,с.202]. Из пословиц, поговорок и примет видно, что русский человек всю сложность своей жизни раскладывал на простые объяснения, он умел видеть и находить в своей жизни главное и существенное, подтверждая тем самым свою природную сметливость и здравый смысл. Русский человек в основном рассчитывал на себя, на свои силы, не теряя при этом оптимизма - «на Бога надейся, а сам не плошай». Не ждал и не надеялся русский мужик ни на какое призрачное счастье, его ум был всегда направлен на выживание, он всегда, надеясь на себя, обращался в трудную минуту и просил лишь защиты у Бога. Русский человек «всегда себе на уме», он углублен в себя, хочет все осмыслить сам и примерить на себя, потому его природный ум такой жизнестойкий. По словам К.С.Аксакова, русский крестьянин – самый образованный из всех крестьян. Как же ему не быть таким, если он после крещенской купели принимал купель научения народным опытом и пребывал в ней до самых последних дней своей жизни. Для острословия у него поговорки, спрессованная в афоризм обыденная мудрость – пословицы, отмычки к явлениям природы и психики – приметы. Эти знания крестьянский ребенок черпал с сердечной теплотой от старших в семье, у сверстников, в труде [1, с. 257-269].

Но затем, в феодально-крепостную эпоху русский человек потерял свободу и труд для него стал подневольным, унизительной повинностью на хозяев-помещиков. В этот период отношение к труду у русского крестьянина раздвоилось: на свободный труд на себя и подневольной работы на барина. В своих работах по старославянскому языку Т.И. Вендина констатирует, что смысл слов трудиться и работать был разным. Трудиться – обязательно тяжело, со страданием (страда), но для себя. Работать – от слова раб, слуга – подневольный труд на кого-то [3]. Но, изменяя слово, человек изменяет и свое отношение к явлению, а его сознание на месте прежнего явления сознает нечто другое. Отношение к действию немало зависит от его названия и сменой названия можно изменить для человека смысл действия. Поэтому, на наш взгляд, именно в этот период стали формироваться в русском человеке отрицательные качества экономической ментальности: незаинтересованность в результатах труда, работа спустя рукава, халатность, не бережливость. Подневольный, тяжелый физический труд стал иметь низкий социальный статус. А потому для него «своя работа - первый барыш», «начхаю богачу, коли свой сноп молочу», «на себя работать не стыдно, в своей сермяжке никому не тяжко», «своя рубаха ближе к телу, господской работы не переработаешь, на себя работа - не барщина». Интересные наблюдения о нравах крестьянина в этот период, подметил А.Н. Энгельгард. Он писал, что «крестьяне в вопросе собственности – самые крайние собственники, и ни один из них не поступится ни копейкой, ни одним клочком сена» [14,с.16]. В.Р. Мединский также отмечал, что крестьяне много и тяжело работали, а потому к собственности своей относились трепетно. Порой бывали и скуповаты: все от той же бедности и от того, что любая вещь доставалась им ценой очень нелегкого труда [9,с.131]. Несмотря на то, что в этот период русский человек перестал относиться к институту частной собственности положительно, так как и сам стал собственностью своих хозяев, все-таки его больше интересовало приобретение, а не лишение земли-кормилицы. «Своя земля и в горсти мила, родная земля – мать, барская – мачеха»; «чей двор, того и хоромы; чей берег, того и рыба; чей конь, того и воз; чья земля, того и сено»; «чужую пашенку пахать, что семена терять, а чужую рожь веять только глаза порошить». В этот период для крестьян главным стало не развитие сельского хозяйства вообще, а развитие собственного домохозяйства. По словам А.Г. Сабирова, главными целями крестьянства были достижение свободы и воли, получение земли в собственность [12,с.64].

Богатство для русского человека - это источник многих грехов и пороков, представляющих серьезную опасность для спасения души: скупости, жадности, праздности и стяжательства. При оценке хозяйственной деятельности главным нравственным критерием для русского человека является праведность помыслов, потому он считает, что невозможно разбогатеть в рамках своего обычного хозяйства. Русский человек понимал истинную цену богатству и деньгам, для него не было тайной праведные и неправедные способы их добывания. Он понимал, что «от трудов праведных не нажить палат каменных», «от трудов своих сыт будешь, но богат не будешь». По нашему мнению, русский человек – не завистник, так как он считает, что осчастливленный богатством и положением человек получил все это не по праву, не по заслугам, не по - справедливости, потому он не любит богатых. Но в пословицах часто отражается и уязвленное самолюбие, и нескрываемая досада, боль и печаль русского человека за свою долю. Бедность глубоко и тяжело переживаются русским человеком, он понимает причины своей обездоленной судьбы и это только усиливает в нем чувство безысходности – «худ талан, коли пуст карман», «бедность не грех, а до греха доводит, от тюрьмы да от сумы не отрекайся». Но для русского мужика все-таки «лучше нищий правдивый, чем тысячник лживый», потому он считает, что «трудовая денежка всегда крепка, а даровой рубль дешев». «Богат – да крив, беден – да прям»,- так утешает и успокаивает себя верующий русский мужик, чтобы жить как-то дальше, понимает, что «пусти душу в ад, будешь богат», но такого результата он для себя не желает. От суровой природы привыкали русские люди к суровой жизни: к простой пище и простому быту. Терпел русский мужик и был непритязателен, понимал, что «не до жиру, быть бы живу».

Таким образом, из сказанного можно сделать следующие выводы.

Во-первых: жил русский человек своим нелегким крестьянским трудом круглый год и если бы он не трудился на себя в меру своих сил, то и не выжил бы. Труд для русского крестьянина был всегда тяжелой необходимостью потому, что он вынужден был постоянно преодолевать суровый лик природы-мачехи. Русский человек лишь всю свою жизнь мечтал о необходимом достатке в своем доме, чтобы дети и скотина были сыты – это была одна из главных его забот. Работа на барина ему была всегда в тягость, оттого он с леностью и равнодушием выполнял барскую работу, он берег силы для своей пашни. Феодально-крепостной строй, просуществовавший в России более двух веков, очень серьезно деформировал отношение к труду у русского человека. Поэтому у него тогда, когда нет от вложенного труда достаточного вознаграждения, трудолюбие может перетекать в леность.

Во-вторых: русский человек - не стяжатель, он не стремился к наживе за счет других, у него нет особой тяги к накопительству, скряжничеству, потому он не завистник. Русский человек в своем хозяйстве всегда ценил свою землю-кормилицу, никогда не относился к ней безразлично, заботился о ней, трудился на ней в меру своих сил, но был насильно лишен ее. Не имея земли в собственности, он временно потерял интерес к ней, но всегда мечтал вернуть ее и быть хозяином своего земельного надела.

В-третьих: были и сохранились до сих пор в русском человеке такие качества, отраженные в пословицах и поговорках, которые могут стать основой для его прогрессивного развития в будущем, а именно: способность к выживанию, к здравомыслию, к взаимопониманию с другими людьми, жизнестойкость, терпеливость, неприхотливость и душевность. Русский человек всегда считал, что «для себя жить – тлеть, для семьи – гореть, а для народа – светить».

Список литературы:

1. Аксаков К. С. О русском воззрении / К.С. Аксаков// Русская идея: сборник произведений русских мыслителей / сост. Е.А.Васильев. – М.: Айрис-пресс, 2002. – 506с.
2. Балашов Д.М. О своем творчестве / Д.М. Балашов. – URL: http://gradrus.chat.ru/twor.htm (дата обращения: 19.12.2019).
3. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка / Т.И. Вендина. – М.: Индрик, 2002. – 336с.
4.  Даль В.И. Пословицы русского народа: в 2-х томах / В.И. Даль. – СПб.: ТОО «Диамант», 1996. – 960с.
5. Конотопов М.В., Сметанин С.И. История экономики России / М.В. Конотопов, С.И. Сметанин. – М.: Палеотип; Логос, 2005. – 208с.
6. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей / Н.И. Костомаров. – Калуга: Золотая аллея, 1995. – 592с.
7. Ключевский В.О. Русская история / В.О. Ключевский. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. – 831с.
8. Лихачев Д.С. Раздумья / Д.С. Лихачев. – М.: Детская литература, 1991. – 320с.
9. Мединский В.Р. О русском воровстве и мздоимстве / В.Р. Мединский. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2015. – 224с.
10. Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность / А.В. Сергеева. – М.: ФЛИНТА, 2017. – 315с.
11.  Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России / С.М. Соловьев. – М.: Правда, 1989. – 768с.
12.  Сабиров А.Г., Сабирова Л.А. Русский человек: сущность, своеобразие и перспективы развития. Монография / А.Г. Сабиров, Л.А. Сабирова. – Казань: ГБУ «Республиканский центр мониторинга качества образования» (редакционно-издательский отдел), 2014. – 161с.
13.  Энциклопедия русских примет / сост.: Е. Грушко, Ю. Медведев. – М.: «ЭКСМО - Пресс», 2000. – 432с.
14. Энгельгардт А.Н. Из деревни. Двенадцать писем 1882-1888 / А.Н. Энгельгардт. – М.: Наука, 1999. – 475с.
15. Юм Д. Трактат о человеческой природе: в 2-х томах / Д.Юм. – М.: Мысль, 1996. – 735с.