ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТРОЛЬ В ГОСУДАРСТВЕ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ ИЗУЧЕНИЯ

POLITICAL CONTROL IN THE STATE: THEORETICAL AND METHODOLOGICAL PRACTICES OF STUDYING

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются исследовательские подходы к изучению политического контроля как инструмента, с помощью которого властные группы удерживают власть в своих руках и делают более устойчивой существующую в государстве политическую систему. Автор отстаивает тезис о том, что политический контроль присущ не только государствам авторитарного (деспотического) типа. В демократическом государстве политический контроль также выражается в политико-правовой форме осуществления властвования, находящейся во внеинституциональном поле.

ABSTRACT

The article examines research approaches to the study of political control as an instrument by which power groups hold power in their hands and make the existing political system more stable. The author defends the thesis that political control is inherent not only to states of authoritarian (despotic) type. In a democratic state, political control is also expressed in the political and legal form of exercising power in an extra-institutional field.

Ключевые слова: государство, политический контроль, авторитаризм, демократия, властные отношения

Keywords: State, political control, authoritarianism, democracy, power relations

Методологические поиски концептуальных основ теории политического контроля начались в российской политической науке в начале 1990-х годов. Первыми исследователями стали ученые-историки, которые, прежде всего, занялись активным изучением рассекреченных документов, хранящихся в фондах российских государственных архивов (ГА РФ, РЦХИДНИ, и др.). Гриф секретности постепенно снимался с государственных учреждений, деятельность которых в СССР была негласной (органы государственной безопасности, органы цензуры). Признанная многими учеными идеологически своевременной концепция «тоталитаризма» стала своеобразной методологией, позволявшей на профессиональном уровне изучать политический контроль в авторитарных государствах, к числу которых был отнесен и СССР. В 1991–1995 годах один за другим стали выходить сборники документов и материалов, содержащих свидетельства «тотальной» слежки государственных спецорганов за умонастроениями людей в период советского режима. Петербургский историк В.С. Измозик в 1995 г. опубликовал монографию «Глаза и Уши режима. Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918-1928 гг.», которая стала теоретической основой его докторской диссертации [1]. В данной монографии автор сформулировал определение понятия «политический контроль», как систему регулярного сбора и анализа информации различными ветвями государственного аппарата о настроениях в обществе, отношении различных его слоев к действиям властей, о поведении и намерениях экстремистских и антиправительственных групп и организаций. Политический контроль, согласно позиции В.С. Измозика, всегда включает несколько основных элементов: сбор информации, ее оценку, принятие решений, учитывающих настроения общественных групп и призванных воздействовать в нужном для властей направлении, а также политический сыск и репрессии при наличии угрозы (реальной или мнимой) государству и обществу [1, с. 6-7].

Такое толкование «политического контроля»  было признано многими исследователями, начавшими вслед за В.С. Измозиком изучать систему политического контроля в авторитарных государствах. В научных публикациях  А.А. Слезина, А.С. Смыкалина, В.И. Демина, Н.А. Володиной, Н.А. Ломагина, С.А. Дианова к основным институтам системы советского политического контроля были отнесены: органы госбезопасности (ВЧК-ОГПУ-МГБ-КГБ), органы Главлита, органы народного контроля (Рабкрин), органы партийного контроля ВКП (б) – КПСС, «квазиобщественные» организации (комсомол, «воинствующие» безбожники, и др.). Перечисленные государственные структуры в СССР создавали различные каналы сбора информации о политических настроениях советских граждан, выявляли потенциальных противников социалистического государства («бывшие», диссиденты), осуществляли превентивные меры по контролю за «печатным» словом в издательском деле [2]. Так органами госбезопасности была создана система комплектования особо секретной политической информации, материально выражаемая в оперативных сводках, информационных бюллетенях, аналитических ежемесячных обзорах, политических докладах руководству страны. В органах Главлита (цензуры) также собирались сведения о политически неблагонадежных представителях творческой интеллигенции (писатели, художники, сценаристы, музыканты). Тамбовский историк А.А. Слезин и его аспиранты в серии статей убедительно доказали факты привлечения комсомольских организации к осуществлению функции политического контроля [3].

При всем этом, большинство исследователей заняли твердую позицию,  согласно которой политический контроль в принципе не может существовать в демократическом государстве. Права и свободы гражданина здесь защищены Конституцией и гуманным законодательством, правоохранительные органы и судебная система стоят на страже интересов свободной личности [4, с. 21-22]. Представляется, что данная позиция не совсем соответствует современной действительности.

Мы считаем, что политический контроль является особенностью не только авторитарных или «тоталитарных» режимов, – это качество любого государства, приобретающее размах по мере его многоукладного развития. Сущностные различия в методах его проведения определяются наличием или отсутствием правового поля и степенью его соблюдения властными структурами. Задача изучения форм и методов реализации политического контроля в демократических государства должна решаться в формате современной политической науки.  

Выдвигая это утверждение, приведем некоторые факты из политического процесса современных государств, претендующих на то, чтобы именоваться «демократическими». Несмотря на утверждение доктрины правового социального государства в странах Европы и США, спецслужбы и органы правопорядка наделены так называемыми «исключительными» средствами (слежка за вызывающими «подозрения» гражданами, порой, только по причине их национальности; запись их переговоров, вскрытие корреспонденции без санкции суда). Общеизвестное «Дело Сноудена» показало размах системы секретной слежки не только за рядовыми американцами и европейцами, но и за гражданами стран других континентов (Китай, Ю-В Азия). В СМИ сегодня ежедневно появляются новости об ограничении свободы передвижения граждан, в частности, в Еврозоне (Швеция, Норвегия, Дания).

На постсоветском пространстве система политического контроля сохранилась почти в «первозданном» виде. Как известно, на Украине фактически не действует Конституция, права граждан и неграждан постоянно нарушаются. Власти Украины ведут учет «нежелательных» лиц, в числе которых известные режиссеры и актёры, композиторы и музыканты, художники и скульпторы (И. Кобзон, М. Пореченков, В. Бортко, А. Адабашьян, Н. Бабкина, Ф. Бондарчук, Ф. Добронравов, О. Газманов и др.). В стране создаются и функционируют явно «квазиобщественные» организации, занимающиеся насильственной «украинизацией», искоренением русского языка и православной веры. Как правило, правоохранительные органы бездействуют, а силы демократической «оппозиции» уничижительно подавляются.

В Российской Федерации система политического контроля институционально не выражена. В государстве нет специальных госструктур и «квазиобщественных» организаций, которые бы занимались цензурой, преследованием оппозиционеров, контролем СМИ. Вместе с тем, властные группы, преследуя цели обеспечения политической стабильности и общественного консенсуса, вынуждены применять некоторые технологии политического контроля. Современные вызовы можно классифицировать по следующим основаниям:

- формы общественного протеста вне правового поля, угрожающие правопорядку и общественной безопасности (проведение представителями «несистемной» оппозиции митингов без должной процедуры обеспечения безопасных условий);

- деятельность экстремистских организаций, преследующих цель совершение насильственного государственного переворота в России [5];

- пропаганда через социальные сети (Интернет) идей и воззрений, способствующих возбуждению ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека (по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии); кроме того, через социальные сети активно действуют запрещенные в России террористические организации, которые «вербуют» для себя новых членов [6, с. 144-145].

Наконец, не менее резонансной темой стало обсуждение деятельности «иностранных» агентов, – общественных организаций России, получающих финансирование из-за рубежа.

В публикациях российских политологов, тема политического контроля рассматривается только время от времени. Например, в статье О.В. Яценко наряду с понятием политического, фигурируют понятия «юридического» и «парламентского» контроля. По ее мнению парламентский контроль сегодня подменяет собой контроль политический [7, с. 93-94]. В публикации челябинского политолога Н.Р. Балынской «Политико-медийный процесс в РФ: современное состояние», лишь частично затрагивается вопрос о возможностях российских властных групп де-факто использовать СМИ – телевидение, печать, Интернет – как эффективное средство политического контроля за настроениями граждан РФ [8, с. 6]. Несмотря на то, что действующим законодательство РФ запрещена цензура, вопрос о ее присутствии в редакционном и медийном пространстве сегодня стоит также остро.

Таким образом, следует констатировать, что если проблематика советского «тоталитарного» политического контроля изучена отечественными исследователями на добротном профессиональном уровне, то тема политического контроля в демократическом государстве, в целом, только постулирована. Еще не сформировались методологические линии, в зародыше теоретические положения. Вместе с тем, считаем изучение этой темы важным научным исследовательским проектом. Эмпирической базы вполне достаточно, и научность проекта обоснована, в том числе и ее общественным значением.  

Список литературы:

1. Измозик В.С. Глаза и Уши Режима (Государственный политический контроль за населением Советской России в 1918-1928 гг.). – СПб.:  Изд-во СПбУЭФ, 1995. – 164 с.
2. Дианов С.А. Политический контроль в Пермском крае в 1919-1929 гг. Пермь: ПГПУ, 2008. 202 с.; Смыкалин, А.С. Тайный политический контроль в первые годы советской власти (1917–1920-е гг.) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. – 2005. – № 13. – С. 79-88; Слезин А.А. Государственная функция политического контроля: особенности правоприменительной практики // Вестник Тамбовского государственного технического университета. – 2007. – № 3. – С. 821-825; Сикорский Е.А. Советская система политического контроля над населением в 1918-1920 годах  // Вопросы истории. – 1998. – № 5. – С. 91-100, и др.
3. Слезин А.А., Скоропад А.Э. Быт и досуг комсомольцев в сфере политического контроля в РСФСР 1918-1929 гг. // Genesis: исторические исследования. – 2014. – № 2. – С. 78-105; Они же. Осуществление политического контроля над молодежью через регулирование состава комсомольских организаций: начальный этап // Социодинамика. – 2013. – № 3. – С. 366-420.
4. Тугов Р.Г. Формирование и консолидация гражданской общественности в России // Теория и практика общественного развития. – 2013. – № 3. – С. 21-24.
5. Романов Е. ФСБ предотвратила «революцию 5 ноября» (Электронный ресурс). URL: https://vz.ru/politics/2017/11/3/893794.html (дата обращения: 24.11.2017). 
6. Котляров М.В. Контролируя неконтролируемое: стратегия российского государства в Интернете // Вестник Пермского университета. Серия: Политология. – 2017. – № 3 (сентябрь). – С. 41-56.
7. Яценко О.В. Институт парламентского контроля как фактор формирования государства // Философия права. – 2010. – № 2. – С. 93-97.
8. Балынская Н.Р. Политико-медийный процесс в РФ: современное состояние // Экономика и политика. – 2015. – № 1. – С. 5-7.