ЛОГИКА ЛЕНИНСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И КРИТИКИ МАХИЗМА

Не однозначны оценки деятельности В.И. Ленина как философа. В то время как советские философы и обществоведы творчество Ленина причисляли к золотому фонду всемирной философской мысли, некоторые современные философские работы вовсе отказывают ему в праве называться философом. Представители второго лагеря в вину этой работе ставят различные преступления: «расширение понятия идеализм до черной дыры», «подсовывание» идеализма эмпириокритикам, спекулятивность, принцип партийности в философии [6, с. 15], стремление обратить несогласных в классово окрашенный идеализм [2, с. 25].

Некоторые исследователи первым делом устремляются к анализу политических последствий ленинского материализма и принципа партийности в философии, в издевательски-ироничном ключе характеризуют его и в целом марксистскую философию и уделяют достаточное внимание «вчерашним экзаменам по марксистско-ленинской философии» (естественно, как явлениям примитивного порядка), «легионам официальных советских комментаторов» [6, с. 16]. При таком подходе философы поступают не лучше самого вождя мирового пролетариата: в философской работе непрерывно апеллируют к вопросам политическим и используют всякую возможность посмеяться над оппонентами. Отрицая принцип партийности в философии, они рады использовать сведения политической жизни для дискредитации позиций рассматриваемой работы и ее автора. Совершенно справедливо отмечая язвительные и подчас несоответствующие традиционным представлениям о философской дискуссии заявления Ленина, они не замечают, что упрек этот применим и в их отношении.

Философские взгляды Ленина оказывали колоссальное влияние на позиции отечественных исследователей, что неизбежно отражалось в содержании практически любой философской работы советского периода. Это означает, что философу, встретившемуся с необходимостью освоения наработок советской философской школы, потребуется быть знакомым с некоторыми трудами Ленина. Из всего его творческого наследия философские взгляды наиболее отчетливо присматриваются в работе, создававшейся в феврале–октябре 1908 г. и впервые опубликованной в 1909 г. – «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии».

Но, говоря об актуальности «Материализма и эмпириокритицизма», нельзя останавливаться лишь на рассмотрении названной работы в качестве своеобразного реликта, повлиявшего на размышления советских ученых. Следовало бы определить содержание материалистических пассажей и его критики эмпириокритической философии.

По существу, обозначенная работа касается лишь онтологических вопросов философии. Конечно, работа изобилует подробностями политической жизни и используется автором для достижения известных политических целей. Но именно в ней политические и философские взгляды Ленина демонстрируются в их неразрывной связи, что предоставляет возможность говорить о социальной, прикладной стороне философии. В таком виде она показывает нам социально-политические последствия философского материализма.

Но онтология в известной степени определяет вопросы познания, то есть гносеологию. Последнее положение как нельзя лучше способно охарактеризовать прикладную сторону философии, говоря о которой даже некоторые отечественные философы в XXI в. соглашались с положениями Ленина, изложенными им в «Материализме» и свойственными в целом марксистской философии: та или иная философская концепция может использоваться заинтересованными в ее существовании социальными группами [5, с. 55].

Таким способом подчеркивается актуальность ленинской работы сразу в трех аспектах: исключительно философском (как полемика по вопросам онтологии), в политическом (как заявление о существовании борющихся за власть социальных группировок, реализация интересов которых напрямую зависит от присущей им философии), в социальном (как обсуждение влияния философских концепций на общественное сознание). Каждый из этих вопросов рассматривается в связи с остальными. В качестве примера рассмотрим анализ Лениным эмпириомонизма Богданова: объективность в богдановском определении интерпретируется как допускающее религию [4, с. 135]. В то же время религия называется Лениным реакционным общественным явлением, мировоззренческой концепцией, удовлетворяющей нуждам определенных социальных группировок. Таким образом, им устанавливается взаимосвязь между философскими положениями и явлениями общественного характера. О правомерности же существования таких рассуждений в настоящей статье мы не беремся говорить.

Поэтому совершенно не правы те исследователи его творчества, которые называют «Эмпириокритицизм» сугубо полемико-политической работой. Так они обнаруживают лишь одну из составных частей ее содержания, а порой на этом основании отрицают правомерность рассуждений относительно содержания ее философской части. «В таком случае значение этой работы интерпретируется слишком узко, однобоко и неверно» [1, с. 8], что «лишает возможности освоения смыслового содержания произведения» [3, c. 55].

По некоторым данным, сегодняшние и критика, и приверженность материализму зиждутся на устаревшем фундаменте, а путь к современной интерпретации материализма лежит прямиком через не раз упомянутую работу Ленина, не понятую большей частью ее рецензентов [3, с. 55]. Если рассматривать это утверждение как справедливое, то актуальность изучения «Материализма и эмпириокритицизма» становится ясна со всей определенностью для любого, считающего себя в философии сторонником материалистических взглядов. «Раскрытие связи и преемственности философии марксизма как исторического материализма с материализмом вообще и предшествующим» иной раз ставится в заслугу Владимиру Ильичу [3, с. 57].

В силу того что к началу XX в. естествознание накопило колоссальный по своим размерам материал, работу Ленина можно воспринимать и как попытку систематизации оного с применением философии марксизма. В таком случае названный труд можно характеризовать сразу в двух плоскостях: 1) упомянутая попытка систематизации накопленного материала при помощи материализма марксистского толка; 2) понимание философом марксистского толка попыток других философских школ (по обыкновению именуемых им идеалистическими) ко всей той же интерпретации и критика такой интерпретации с позиций марксизма. Поэтому «Критические заметки об одной реакционной философии» и по хронологическому, и по содержательному критерию отображают систематизацию накопленного естествознанием материала с позиций философского материализма (в данном случае сам Ленин непременно отметил бы, что речь идет не о всяком вообще материализме, а об особенном материализме, именуемом им самим диалектическим).

Изучение любой работы (научной, публицистической, художественной) должно происходить в связи с анализом контекста и сути эпохи. Названный труд невозможно рассматривать вне исторического и политического контекста, так как эти факторы в значительной степени определяли мотивацию автора к написанию работы, ее содержание и форму изложения. Но задача этой статьи не сводится к изучению условий написания работы и тех факторов, которые повлияли на данный процесс; мы просто будем учитывать их при изучении соответствующего материала. Эту философскую, публицистическую, политическую работу можно рассматривать в разных ипостасях. Нас же прежде всего интересуют ленинская интерпретация и понимание махизма, критика этого философского течения и его связь, а в некоторых случаях отождествление с иными философскими концепциями и прежде всего с солипсизмом: по заявлению Ленина, позитивизм Маха отстал лет на двести [4, c. 54]. Под опозданием имеется в виду заимствование или просто повторение всего высказанного епископом Беркли еще в XVIII в.

Прежде всего стоит оговориться. В настоящей статье мы постараемся лишь взглянуть на философские положения Ленина и его критические заметки в отношении эмпириокритиков. Анализ же философского содержания работы, критических замечаний Ленина, правомерность критики и другие далеко не однозначные и не имеющие в литературе общепризнанного восприятия вопросы останутся за скобками. Эти вопросы в рамках настоящей статьи рассматриваться не будут, ибо наша задача состоит прежде всего в определении логики работы Ленина там, где он интерпретирует и критикует махизм. Можно было бы сказать, что суть работы сводится к описанию аргументации Ленина, но не к ее анализу.

Заявления Ленина порой характеризуют эмпириокритицизм очень своеобразно. Однако же не стоит говорить о пустом и только лишь оскорбительном содержании подобных высказываний. Несмотря на их иной раз специфическую форму, которая встречается в подавляющем большинстве случаев, иногда эти формулировки включают в себе критическое содержание, а не только лишь пустое высмеивание: эмпириокритицизм – окрошка, ведь он состоит из противоречивых и бессвязных философских положений [4, с. 234]. Обоснование же этой противоречивости предшествует данному заявлению, о чем мы скажем ниже. Актуальность рассмотрения пассажа Ленина в такой его формулировке становится ясна в контексте описанной выше полярности точек зрения, сложившихся вокруг его аргументации: апологетических или воспринимающих ее как присущую примитивному и политизированному опусу. Если воспринимать подобные заявления Ленина («окрошка») как исключительно оскорбительные, то вряд ли получится вычленить логику его аргументации.

Переходя к целевому содержанию статьи и говоря о связи, тождественности «ленинского» эмпириокритицизма с иными философскими концепциями, следует прежде всего указать берклианство. В широком смысле отождествление эмпириокритицизма производилось Лениным с любого рода солипсизмом, Беркли же как наиболее яркий и ранний представитель данных взглядов всегда рассматривается Лениным в работе в качестве хрестоматийного примера. По заявлению самого Ленина, махизм «есть простое пережевывание берклианства», а значит, и субъективный идеализм.

Для него существование разногласий между точками зрения внутри идеалистического дискурса не представляет серьезного интереса, их он считает обычным «семейным раздором» [2, с. 22]. Поэтому в данном случае нам совершенно неважно, с каким именно вариантом солипсизма или идеализма сравнивает Владимир Ильич эмпириокритическую философию. Нам важно лишь то, как именно он это делает.

Заявление об идентичности берклианства и махизма зиждется на отождествлении положений философии Беркли и Эрнста Маха. При таком рассмотрении инновационность, которая обыкновенно приписывалось махизму в начале XX в., ставится под сомнение. И отождествление это начинается с первичных категорий, которыми каждый из них обозначает объекты человеческого познания. Для Беркли таковыми категориями являются идеи, если речь идет об определенном качестве объекта (оранжевый цвет), либо «собрание идей», означающее присущие предмету совокупные качества: мандарин и круглый, и оранжевый, и вкусный. У Маха первичной категорией является ощущение, соответствующее, согласно Ленину, берклианской «идее», тогда как объекты рассматриваются им как комплексы ощущений (Ленин сказал бы «читай «собрания идей»), что говорит Ленину о сходстве категориального аппарата эмпириокритицизма и берклианства, проявляющего их генетическое сходство.

Применение озвученного категориального аппарата Махом и его содержание считаются Лениным достаточными основаниями для причисления махизма к субъективному идеализму: «из этого неизбежно следует, что весь мир есть только мое представление. Исходя из такой посылки, нельзя прийти к существованию других людей, кроме самого себя: это чистейший солипсизм» [4, с. 49]. Суть данного пассажа заключается в отображении логических следствий, вытекающих из представления «ощущений» как элементарной категории философии Маха. Если принимать ощущения как единственно доступный нашему восприятию объект, то все окружающие нас объекты, начиная от скамейки, заканчивая собеседником, будут являться лишь продуктом нашего сознания. Такое положение было бы справедливо назвать солипсизмом, говорящим о действительном существовании лишь моего сознания. В таком ключе производились рассуждения в «Критически заметках».

Еще одним маркером, который в рассматриваемой работе В.И. Ленина представлен как позволяющий приравнять философию Маха к философии Беркли, является трактовка материи. Называя постоянные ядра, которые и являются отправной точкой наших ощущений, «голой абстракцией», Мах словно повторяет слова Беркли, иронически предлагавшего употреблять слово «материя» в смысле слова «ничто». Иначе говоря, и Мах, и Беркли причисляют философскую категорию «материя» к пустой абстракции, не имеющей никакого действительного содержания. Сравнивая подобные рассуждения обоих философов, Ленин приходит к выводу о тождественности их положений друг с другом. Здесь следует оговориться: постоянные ядра Ленин самостоятельно провозглашает материей, тогда как у Маха эта категория означает предмет, вызывающий у нас ощущения. В данном случае Ленину совершенно неважно, как именно Мах именуют подобные вещи, ему представляются несущественными второстепенные характеристики, свойственные данной категории. Поэтому такую формулировку он считает достаточной, чтобы воспринимать ее как берклианскую критику категории «материя».

Обличительный пафос работы Ленина в отношении махизма проявляется не только в факте отождествления эмпириокритицизма солипсизму (что в понимании самого Ленина не может считаться комплиментом), но и в констатации внутренней противоречивости и недостаточной степени проработанности его положений. Проявлением этой внутренней противоречивости называется признание Махом существования реальности, независимой от наших ощущений, что очевидно не может не уживаться с телами, являющимися «комплексами ощущений»: «во-первых, за первичное берется ощущение вопреки тому, что оно связано лишь с определенными процессами в определенным образом организованной материи; а во-вторых, основная посылка, что тела суть комплексы ощущений, нарушается предположением о существовании других живых существ и вообще других «комплексов», кроме данного великого Я» [4, c. 51].

Что же касается Авенариуса, то к нему Ленин применяет все те же формулировки, но более примечательны рассуждения Ленина относительно объяснения Авенариусом собственной позиции в §89–90 «Пролегомен». В этом отрывке Авенариус опровергает широко распространенное мнение, согласно которому ощущению в качестве причины предшествует движение, требуя для доказательства оного положения демонстрации отсутствия ощущений в субстанции на всех поэтапно сменяемых друг друга точках этого движения, а затем демонстрации появления этого ощущения; в то же время, как заявляет Авенариус, «такого доказательства не дает никакой опыт». Такое высказывание сам Ленин именует «истрепанным еще Беркли софизмом», суть которого сводится к трактовке ощущения не как соединительного элемента между сознанием и окружающим миром, а как непреодолимой преграды [4, с. 59].

По всей видимости, заблаговременно предвидя и желая соорудить барьер критике, подобную которой нам приходится наблюдать в названной работе Ленина, Мах в своем «Анализе ощущений» заявляет о необходимости заменить «ощущения» «элементами», ведь первая из категорий будто бы подразумевает известную односторонность. Эта процедура в интерпретации Ленина лишь «запутывает вопрос и создает видимость разрешения» [4, с. 53], в то время как в действительности она не лишает односторонности и внутренней противоречивости [там же, c. 62]. Более того, такая подмена понятий считается им «бессвязным спутыванием противоположных точек зрения». Под противоположными точками зрения в данном случае имеются в виду материалистическая и идеалистическая философские парадигмы, причем первую олицетворяет слово «элементы», которым, по мнению самого Ленина, Мах маскируют вторую, идеалистическую. В целом данный тезис работы «Материализм и эмпириокритицизм» в иной форме дублирует тезис о внутренней противоречивости эмпириокритицизма как философской концепции. Иначе говоря, заменяя форму, но оставляя нетронутым содержание, невозможно избежать этой односторонности.

Комментарии других представителей махизма, которые претендуют на разрешение указанного в предыдущем абзаце противоречия (к примеру, комментарий Петцольдта, предлагавшего остерегаться умозаключений об иллюзорности мира, следующей из предположения «ощущения суть элементы мира»), также именуются Лениным софизмами. Единственным возможным способом разрешения сложившегося противоречия в его понимании будет «отбросить путаное словесное украшение – «элемент» и просто сказать: цвет есть результат воздействия физического объекта на сетчатку» [4, с. 64].

В «Человеческом понятии о мире» Авенариус называет «фетишизмом естествознания» ту точку зрения, согласно которой мышление есть продукт мозга. «Помещение мысли в мозг» он называет интроекцией. По мнению Ленина, такое положение дел является не чем иным, кроме как затушевыванием Авенариусом идеализма, ведь из интроекции, согласно ему, якобы обычно выводится идеализм, в то время как в действительности Авенариус проводит софистику ту же, какую мы видели с координацией: мысль не есть функция мозга, мозг не есть орган мысли [4, с. 94].

Таковы изложенные в краткой форме основные аргументы Ленина, претендующие на отождествление махизма с солипсизмом и доказательство противоречивости махизма. Полярность точек зрения, возникающих при изучении названной работы, говорит о неоднозначности трактовок творческого наследия «вождя», а значит, и о необходимости изучения аргументации Ленина. В обратном случае те, кто все-таки решится обратить свое внимание к его философии, будут вынуждены бросаться из крайности в крайность, то рассказывая о ее ужасах, то воспевая ему дифирамбы. С одной стороны, эту аргументацию не стоит возводить в ранг абсолюта, отливая каждый комментарий вождя в золоте, а с другой – сознательно низводить его философские рассуждения до уровня «проходимца в мире философии». И тот и другой взгляд, по нашему мнению, детерминирован скорее предпочтениями исследователей его творчества в области философии и политики. Взгляды эти очень ярко и характерно маркируются либо «демонизацией» его философского творчества или творчества в целом, либо нескрываемой идеализацией. Первый вариант свойственен по большей части современным философам, а последний уже советским либо сохранившим свои философские и политические предпочтения неизменными в постсоветских условиях. В то же время такое полярное отношение к творчеству Ленина свойственно не только философскому дискурсу, но и любому другому, вплоть до повседневно-обывательского. Поэтому такая полярность не вызывает никакого удивления.

Список литературы:

1. Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма: Размышления над книгой В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». – М. : Политиздат, 1980. – 175 с.
2. Коптелов А.О. Так эмпириокритицизм или эмпириокретинизм? (замечания об одной небольшой философской книге, «Стоившей многих томов»!) // Вестник Вятского государственного университета. – 2008. – С. 20–27.
3. Лебедев А.А. Материализм и эмпириокритицизм В.И. Ленина: интерпретация и (не)понимание потомками – к 100-летию публикации // Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры. – 2010. – С. 54–61.
4. Ленин. В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. – М. : Политиздат, 1989. – 508 с.
5. Прохоров М.М. К 100-летию книги В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» // Философия и общество. – 2009. – № 3. – С. 37–57.
6. Ярцев Р.А. Так что же «Рожает» физика, или Философские дебаты о естествознании глазами непредвзятого исследователя (по книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм») // Вестник уГАТу. – 2006. – T. 7, № 1. – C. 14–35.