О РОЛИ БРИТАНСКОГО ЖУРНАЛИСТА ЯНА КОЛВИНА В ВОЗНИКНОВЕНИИ ИДЕИ ОДНОСТОРОННЕЙ БРИТАНСКОЙ ГАРАНТИИ НЕЗАВИСИМОСТИ ПОЛЬШИ

ON THE ROLE OF THE BRITISH JOURNALIST JAN KOLVIN IN THE APPEARANCE OF THE IDEA OF THE UNILATERAL BRITISH GUARANTEE OF POLAND INDEPENDENCE

Roman Bogatenko

postgraduate student, Omsk State University named after F.M. Dostoevsky,

Russia, Omsk

Вторая половина марта 1939 года была очень напряжённым периодом для правительства Великобритании. Агрессивные действия нацистской Германии вынуждали Великобританию менять свою мюнхенскую политику – начать активные дипломатические контакты по поводу способов обеспечения безопасности в Европе. К 29 марту на заседаниях Кабинета министров удалось согласовать новую политику: британский план предоставления взаимных гарантий Польше и Румынии. Однако в этот же вечер британское правительство приняло решение о внесении изменений в уже одобренную политику, и это потребовало отказа от намеченного плана действий.

Поводом для этого стал рассказ одного британского журналиста о подготовке Германии к немедленному нападению на Польшу в ближайшем будущем. Этим журналистом был берлинский корреспондент газеты «News Chronicle» Ян Колвин.

Еще в январе 1939 г. «надежный источник» сообщил Колвину, что подрядчик немецкой армии получил инструкцию предоставить ей то же самое количество пайков, что и в сентябре 1938 г. Пайки следовало подготовить к 28 марта для доставки на временные полевые склады в район Померании, а затем переправить в район Бромберга, являвшийся железнодорожным узлом в Польском коридоре [3, P. 288].

26 марта, получив в Берлине сообщение о продвижении германских войск в направлении Польши, Ян Колвин договорился о встрече на следующий день с британским военным атташе. 27 марта Колвин, передал полковнику Мейсон-Макфарлейну свою январскую информацию о складах под Бромбергом, а также сообщил, что в немецких газетах этого утра появились сообщения об инцидентах, произошедших с немецким меньшинством Бромберга. Всё это напомнило журналисту похожие сообщения из Судетской области в преддверии кризиса сентября 1938 г. Военный атташе Британии согласился, что Гитлером может быть намечен захват Польского коридора, хотя у него и нет доказывающей это информации. В итоге Мейсон-Макфарлейн посоветовал Колвину отправиться в Лондон и там сообщить эту информацию, так как ему казалось, что «письменные отчеты в Лондоне в значительной степени сбрасываются со счетов, если вообще читаются» [3, P. 289].

Вылетевший в Лондон 28 марта Ян Колвин связался в Форин Оффисе с начальником отдела новостей и одновременно главой департамента политической разведки министерства иностранных дел Реджинальдом Лирпером, а тот договорился о приёме Колвина главой МИДа Галифаксом и его постоянным заместителем Кадоганом 29 марта.

В обед 29 марта Колвин сообщил Кадогану и Галифаксу имевшуюся у него информацию [3, P. 303]. Журналист выразил мнение, что «Гитлер очень скоро нападет на Польшу, если будет совершенно уверен, что мы в этом случае не нападём на него». В случае же выступления Великобритании против Германии это может привести к тому, что «немецкие генералы остановят его (Гитлера) или восстанут». Колвин вспомнил, что у него имелись сведения: «генералы были готовы восстать в сентябре, если бы мы (англичане) выступили против Гитлера» [4, P. 271].

Данные Колвина не были столь уж значительны. К тому же часть его информации  уже была известна МИДу. Так, в середине марта служба секретной разведки получила «разного рода отчеты», показывающие, что подготовка немецкой армии к вступлению в Польшу должна завершиться к 28 марта [1, P. 101]. Кроме того, 28 марта посол США Кеннеди сообщил Галифаксу о получении сообщения от американского посла в Варшаве, согласно которому захват Мемеля считается заслугой Риббентропа, влияние которого на Гитлера из-за этого лишь увеличилось, и Риббентроп стремится убедить Гитлера совершить очередную агрессию –  теперь уже против Польши [2].

Получив от Колвина новую порцию информацию, совпадающую с предыдущими сообщениями, Галифакс немедленно договорился о его приёме самим премьер-министром.

Примерно в 6 часов вечера журналист Галифакс, Кадоган, Лирпер и личный секретарь Чемберлена Дунгласс вошли в комнату премьер-министра в Палате общин, к которым примкнул и адмирал Синклер. Колвин снова повторил здесь то, что несколькими часами ранее сообщил Галифаксу и Кадогану.

После завершения встречи, Галифакс остался в кабинете наедине с Чемберленом и убедил того: пока есть согласие на совместные действия лишь с Польшей и Францией, немедленная гарантия должна быть дана только Польше – без ожидания результатов уже предпринятых дипломатических шагов. С одобрением премьер-министра Кадоган, Галифакс, его заместитель Батлер и его главный личный секретарь Харви работали в министерстве иностранных дел до 1 часа ночи над проектом декларации, которую следовало утвердить утром 30 марта в Кабинете, а также над проектом телеграмм для отправки в Париж и Варшаву [4, P. 271].

Между тем каких-либо достоверных сведений о том, что германский захват Польши неизбежен или о том, что происходит перемещение германских войск для того, чтобы они могли быть использованы против Польши, не было. Наоборот, поступали сведения о смягчении напряжённости в Европе. Ещё 23 марта, после занятия гитлеровскими войсками Мемеля немецким офицерам разрешили уйти в отпуск. Ослабла напряженность отношений и между Венгрией и Румынией – их силы были отодвинуты от угрожающих позиций [6].

Что касается Польши, то она тоже не проявляла никакого беспокойства по поводу возможной агрессии со стороны Германии. Утром 28 марта британский посол, например, спросил заместителя министра иностранных дел Польши Арчишевского, есть ли какие-либо изменения  в ситуации связанной с Данцигом. Заместитель Бека ответил Кеннарду, что в течение последних двух недель польское правительство не раз приглашало немецкую сторону к обсуждению вопроса о внесении изменений в устав Свободного города, но пока с немецкой стороны нет какого-либо ответа. По признанию Арчишевского, сам он ожидал гитлеровского требования аннексии Данцига, но «пока не было никаких признаков опасного отношения (к проблеме Данцига – Р.Б.) со стороны Германии». Польская сторона не имела также сведений о «передвижениях войск Германии или других мерах, свидетельствующих о возможности агрессии» [5].

Правда, такое восприятие европейской ситуации Варшавой могло интерпретироваться в министерстве иностранных дел Великобритании как признак возможно скорого нового полюбовного соглашения между Германией и Польшей. Это событие, конечно же, имело бы такие же катастрофические последствия для внешней политики и безопасности Великобритании, что и неизбежная германская атака на Польшу, о которой сообщил Колвин. Двустороннее соглашение Германии и Польши по поводу Данцига и Коридора, меняющее условия Версальского договора, лишило бы западные державы осязаемого восточного союзника, который считался крайне необходимым для сдерживания немецкой агрессии.

В итоге, поскольку возможная сделка между Польшей и Германией разрушила бы англо-французский план сдерживания Гитлера, можно обнаружить определенную логику в предложении Галифакса предоставить односторонние гарантии только Польше и сделать это немедленно, не дожидаясь прибытия в Лондон польского министра иностранных дел.

Список литературы:

1. Aster S. 1939: The Making of the Second World War. New York: Simon and Schuster, 1973. 456 p.
2. Cabinet 16(39), 30 March 1939, CAB 23/98/6. URL:  http://discovery.nationalarchives.gov.uk/details/r/D7654110 (дата обращения: 10.10.2021).
3. Colvin I. None So Blind: A British Diplomatic View of the Origins of World War II. N. Y.: Harcourt, Brace and World, 1965. 360 p.
4. Harvey J. (ed.). The Diplomatic Diaries of Oliver Harvey, 1937-1940. London: Collins, 1971. 448 p.
5. Sir H. Kennard (Warsaw) to Viscount Halifax, 28 March 1939 // Documents on British foreign policy, 1919-1939: Ser.3. Vol. 4: 1939. P. 524-525.
6. War Office, Summaries of Information (New Series), FO 371/22996.