СТРАТЕГИИ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ СЛАВОЯ ЖИЖЕКА: АНАЛИЗИРУЯ ФЕНОМЕНЫ СОЦИАЛЬНОГО

Серебрякова Юлия Вадимовна

доцент философии, кандидат культурологии, доцент кафедры «Философия» Ижевского Государственного Технического Университета им. М.Т. Калашникова, г. Ижевск

E-mail: julia_serebro@mail.ru

Среди современных философов, анализирующих и критикующих социальные процессы (А. Бадью, Э. Ланкло, Дж. Агамбен, Д. Батлер и др.), Славой Жижек занимает особое место. Речь идет о его уникальной стратегии философствования.

Ситуация соперничества различных позиций осложняется «подвижностью» переходов философов от одной точки зрения к другой, от одного подхода к другому. Например, словенский лаканианский гегельянец С. Жижек (по определению И. Паркера), артикулируя движение к истине через заблуждение, постоянен в применении терми­нологии Гегеля, Лакана и Маркса, но только лишь с тем, чтобы «читать» через каждое из этих имен другие имена: читать через Лакана Гегеля (и наоборот), Маркса через Гегеля и т. д. Целью такого чтения является, по Жижеку, показать, что «вещи являются противоположностью того, чем они кажутся» [5, с. 157], или, по мнению О.Н. Бушмакиной, каким образом иллюзорная реальность, данная нам непосредственно и в которой мы существуем, соотносится со скрытой действительной Реальностью [1, с. 37]. Другими словами, для Славоя Жижека важней­шим вопросом оказывается вопрос о том, что значит существовать.

В книге «Добро пожаловать в пустыню реального» [3] С. Жижек отмечает, что признание принадлежит только Реальному, которое узнает или не узнает себя в иллюзорном реальном. И здесь, по замечанию О.Н. Бушмакиной, возникает парадокс: «признание иллюзорности придает иллюзорной реальности статус действительной Реальности как статус действительности иллюзорного» [1, с. 38]. Сравнивая человека и животное, С. Жижек подчеркивает, что у животного нет иллюзий, поскольку оно совпадает с самим собой и с реальностью, следовательно, оно не способно обманывать. Человек же, напротив, не только способен обманывать других и самого себя, но, похоже, это единственный для него выход из иллюзорной реальности. Фантазм возникает тогда, когда человек понимает, что он не согласен существовать так, как он существует.

Фантазм — симптом скрытой идеальной реальности, которая получает через него возможность «встроиться» в иллюзорную реальность. Как только эта двойственная реальность (реальность/Реальность) начинает осознаваться, возникает ситуация отказа, или десубъективации: «Система на пределе структурирования производит из самой себя такую избыточную структуру, которая оказывается ее симптомом, указывая на «эффект» как на сущностную спецификацию самой себя» [1, с. 40]. Этот «эффект» приводит к радикальному изменению системы, и в ее пределах происходит революция. Поскольку революция движима субъективными скрытыми желаниями революционеров, ее объяснение не может быть предъявлено: объяснение всегда должно быть объективным. Все произошло не потому, что кому-то чего-то захотелось, и так и случилось, а потому, что революция — закономерна. Всякая идея, развитая до предела, уничтожает того, кто ее создает.

Не удивительно, что у С. Жижека симптомом капитализма, достигшего своего развития, становится терроризм: «Не стоит искать «третий мир» за пределами цивилизации. Он всегда в нее уже включен и функционирует как homosacerевропейского мира» [1, с. 43].

В этой ситуации уже не «работает» марксистский оптимизм: вот был плохой капитализм — мы построим хороший социализм. По Жижеку, социализм, противопоставляясь капитализму, является только лишь более жестоким вариантом того же капитализма (но при условии, что все равны и ни у кого нет частной собственности — следовательно, все просто нищие). С другой стороны, реальность террора еще более бесчеловечна: сама человеческая жизнь в ней ничего не стоит. С. Жижек подчеркивает, что современная ситуация в политике — это не выбор между плохим и хорошим, а переход из худшего в ужасное, и переход этот неизбежен. Капитализму нечего противопоставить террору — только еще больший террор в отношении стран, «откуда» пришли террористы.

В современном мире, открывшем свои границы, некуда уйти, даже в творчество: творчество публично. Поэтому С. Жижек применяет фа­тальную стратегию жестокой идеальной Реальности: он обманывает, го­воря правду, заранее всех уведомив, что вещи — не то, чем они кажутся. На самом деле все, о чем он говорит, является тем самым, о чем он говорит.

Размышляя о социальном насилии [4, с. 158], С. Жижек последовательно переходит от отрицания субъективного (явного) насилия к утверждению освободительного насилия: «Иногда ненависть — единственное доказательство того, что я тебя действительно люблю. Понятию любви здесь следует придать всю весомость ее толкования апостолом Павлом: область чистого насилия, область вне закона (законной власти), область насилия, которое не кладет основания закону и не поддерживает его, — и есть область любви» [4, с. 157].

Определяя причину насилия как страх перед Ближним, Жижек показывает, что этот страх основывается на насилии, присущем самому языку. Любопытно, что и здесь, как и в других своих работах (например, «Кукла и карлик») философ цитирует и критикует М. Хайдеггера. Приводя отрывок из «Введения в метафизику» («властидеятельный не ведает блага и благодеяния, не ведает и умиротворения и удовлетворения успехами или же признанием и подтверждением оного» [6, с. 157]), Жижек прослеживает мысль Хайдеггера о том, что, во-первых, властность выталкивает человека из его привычного уютного мира, и, во-вторых, что первой жертвой этого насилия становится сам Творец, который должен быть упразднен с появлением основанного им порядка. И речь здесь идет не только о новом раскрытии мира, для которого и во имя которого, по Хайдеггеру, необходима властность и власть как таковые. Из онтологической области, по Жижеку, Хайдеггер переходит и в область социальных отношений. Например, в интерпретации гераклитовского фрагмента 53 («Война — отец всего и всего царь; одних она сделала рабами, других — свободными»), немецкий философ акцентирует внимание на том, что «чин и господство» непосредственно заключены в раскрытии бытия: они организуют полис как единство неравных, и это неравенство и дает логосу полиса стать созвучием различных голосов. С. Жижек же делает вывод: «существует прямая связь между онтологическим насилием и структурой социального насилия (поддержанием отношений принудительного господства), присущей языку» [4, с. 58]. Это социальное насилие языка, по Жижеку, оказывается вписанным в традицию немецкой философии, в частности, является своеобразным продолжением Гегеля, для которого борьба за признание — это борьба не на жизнь, а на смерть: «В то время как одна воюющая сторона предпочитает жизнь, сохраняет свое самосознание, но уступает требованию к своему признанию, другая упорно стремится к своему самоутверждению и признается первой господствующей стороной. Таким образом, возникает отношение господин — раб» [2, с. 173]. Диалектика господин — раб содержит в себе «роковую логику собственной инверсии: господин уже заключен в зависимость от раба, и когда раб дойдет до понимания этого, позиции поменяются» [5, с. 56]. С. Жижек часто обыгрывает эту взаимную зависимость, то у капиталистов и рабочих, то у либеральных коммунистов и основателей благотворительных фондов. В книге «О насилии» он иронизирует о тех современных капиталистах, которые одновременно и эксплуататоры, и благотворители (Б. Гейтс, Дж. Сорос, Э. Карнеги).

С. Жижек, указывая причины ограниченности понятия «толерантность» (важнейшего для современной идеологии), видит выход из создавшегося положения только в бездействии: «Угроза наших дней — не пассивность, но псевдоактивность, требование «быть актив­ным», «участвовать», прикрывать Ничтожество происходящего. … Власть часто предпочитает диалог, участие, даже «критическое», молча­нию — ей бы только вовлечь нас в «диалог», удостовериться, что наше зловещее молчание нарушено» [4, с. 166]. Например, это молчание наро­да может быть выражено неучастием в голосовании на выборах (что крайне актуально и в современной России как факт последних выборов).

Список литературы:

1. Бушмакина О.Н. Proxima: Славой Жижек. Семинары 2007 — 2008. — Ижевск: ERGO, 2010. — 144 с.
2. Гегель Г. Феноменология духа. — М.: Академический проект, 2008. — 767 с.
3. Жижек С. Добро пожаловать в пустыню Реального. — М.: Фонд «Прагматика культуры», 2002. — 160 с.
4. Жижек С. О насилии. — М.: Изд-во «Европа», 2010. — 184 с.
5. Паркер И. Славой Жижек: критическое введение. — Ижевск: ERGO, 2010. — 220 с.
6. Хайдеггер М. Введение в метафизику / Пер. с нем. Н.О. Гучинской. — СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1997. — 348 с.