ОТРЯД К.П. НЕЧАЕВА:  БЕЛОГВАРДЕЙЦЫ НА ВОЕННОЙ СЛУЖБЕ  В СЕВЕРНОМ КИТАЕ В 20-Е ГОДЫ ХХ ВЕКА

Рубанов Евгений Андреевич
аспирант ДВФУ, г. Владивосток
Е-mail: ruevan@yandex.ru

В данной статье автор будет вести речь о непростой судьбе белой эмиграции в Северном Китае в 20—30-е годы XX века. Жизнь русской эмиграции  в Маньчжурии, Синьцзяне Внутренней Монголии и др. областях Китая сложилась намного хуже, чем у белой эмиграции в Европе и Северной Америке. Связано это в первую очередь со сложной спецификой региона и его политической истории в межвоенный период. Китай после Синьхайской революции 1911 г. находился в состоянии политической раздробленности, которая была отчасти преодолена только к 1928 г. Но и после этого страна пережила несколько гражданских войн между коммунистами и партией Гоминдан. Кроме этого, в указанный период Китай, стал объектом агрессии со стороны империалистических держав, наиболее опасной из которых являлась императорская Япония. В этих условиях жизнь русских эмигрантов превратилась в выживание. Бывшие белогвардейцы и казаки, осевшие в Китае, сохранили свой прежний казарменный образ жизни со времен Гражданской войны, создали множество крупных военизированных формирований. По большей части их назначением была самооборона, однако многие деятели Белого движения не оставляли надежду вернуться в России с оружием в руках после падения советской власти. [10, с. 204]

Русское переселение в Северный Китай началось еще с конца XIX века, когда царское правительство заключило договор с Китаем об аренде Ляодунского полуострова и строительстве Китайской Восточной железной дороги (КВЖД). Земля под строительство передавалась в концессию сроком на 80 лет с правом выкупа дороги китайской стороной через 36 лет. [1, с. 15]По этой причине первыми русскими поселенцами в Маньчжурии стали строители железной дороги, военные и казаки, охранявшие полосу отчуждения. В районе последней проживало уже свыше 100 тысяч российских подданных на момент начала первой волны эмиграции на Дальнем Востоке. Она пришлась на 1920 г., когда первые группы русских беженцев пересекли русско-маньчжурскую границу через реку Амур вслед за отступающими остатками войск Колчака и казаками атамана Г. М. Семенова. Вторая волна пришла из Приморья в октябре-ноябре 1922 г., после падения белогвардейского правительства Дитерихса в Уссурийском крае. [1, с. 48, 50]

В Китае к этому времени сформировалось два центра власти. На юге в Гуанчжоу сформировалось гоминдановское правительство во главе с Сунь Ятсеном, чье место после смерти заступил Чан Кайши. На юге были очень сильны левые патриотические силы, создавшие позже Коммунистическую партию Китая. Сунь Ятсен, симпатизировавший Советской России, первоначально задавал социалистический курс Гоминдану, который сохранялся с некоторыми изменениями до 1928 г. По этой причине юг Китая и властвовавшие там группировки генералов были враждебны белой эмиграции, тем более с Гоминданом в то время уже работали советские военные инструкторы и агенты Коминтерна. [4]

Север Китая объединялся вокруг маршала У Пэйфу в Пекине, однако последний реально контролировал только район столицы и несколько ближайших провинций. Тем не менее, он располагал значительными силами, и долгое время считался претендентом на объединение страны. Большинство северных милитаристов признавали верховенство У Пэйфу и разделяли его националистический великодержавный курс. Северные генералы по большей части относились с подозрением к коммунистам и левым движениям, считая их угрозой своей власти, враждовали с южными группировками милитаристов, и ориентировались во внешних отношениях главным образом на Японию. [8]

Не стал исключением из правил и тогдашний хозяин Маньчжурии Чжан Цзолин, где проживало большинство белоэмигрантов. В годы начала китайской смуты Чжан Цзолин был главарем бандитской шайки хунхузов, терроризировавшей своими набегами местное население и русских поселенцев в районе КВЖД. В это время Чжан Цзолин уже располагал значительными силами и очень скоро превратился в фактического диктатора на огромной маньчжурской территории. [2, с. 13]

Многие милитаристы могли содержать значительные силы: от нескольких десятков тысяч до полумиллиона солдат, однако большинство китайских военных были плохо подготовлены, армии милитаристов всегда испытывали нужду в боеприпасах, обмундировании, лошадей для кавалерийских частей, не говоря уже об артиллерии и авиации. Чжан Цзолин, имея за плечами опыт гражданских войн в Китае и России, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой осознавал необходимость в хороших инструкторах для его необученного ополчения и наемниках, чей опыт мог дать преимущество в конфликте с другими китайскими генерал-губернаторами. Поэтому маньчжурский диктатор предложил русским офицерам и казакам поступить ему на службу. Далеко не все выразили свое согласие, но все же значительная часть из них согласилась. Одни вожди Белого движения рассчитывали в будущем, заручившись поддержкой китайских милитаристов, вернуться на штыках на родину и свергнуть советскую власть. Большинство же русских офицеров и казаков рассматривали свою службу у китайских генералов как средство для заработка и выживания. [5] 

Сотрудничество части белой эмиграции с китайскими милитаристами началось в 1921 г. В этом году в Мукдене в ходе переговоров между Чжан Цзолином, японским консулом в Маньчжурии и атаманом Семеновым, было достигнуто соглашение о создании Лиги по борьбе с коммунизмом. В рамках этой организации создавались объединенные вооруженные силы, состоящие из белогвардейских частей, сил японского экспедиционного корпуса и отрядов Чжан Цзолина. Основная задача этих формирований состояла в том, чтобы не допустить проникновения коммунизма в Китай, нанесение превентивных ударов по советской территории и проведение диверсионных операций. В будущем рассчитывали довести численность вооруженных сил до 250 тысяч штыков и сабель. [2, с. 13]

Однако долгое время сколь-нибудь внушительных отрядов белогвардейцев собрать не удалось. Большинство офицеров и генералов шли на службу в качестве инструкторов и лишь немногим выпала возможность командовать на фронте. Первые небольшие подразделения из русских добровольцев появились на службе генералов Фын Юйсяна, Чжан Цзолина и маршала У Пэйфу в 1923 г. Численность их не превышала нескольких тысяч человек. Чаще всего это были небольшие отряды не более 300—700 человек, составлявшие костяк армий указанных милитаристов. По китайским данным общее число русских добровольцев на службе у генералов не превышало 3000 человек. [12, с. 247]

Первым крупным военным формированием белой эмиграции в Китае стал отряд К. П. Нечаева, генерал-майора, героя Первой мировой войны, служившего под началом самого Каппеля в годы Гражданской войны. [6, с. 242] Именно ему самому и частям, которые были под его командованием, было суждено оставить заметный след в истории Китая.

После временного затишья в 1923 г., распри между китайскими маршалами вновь обострились. Осенью 1924 г. возобновились военные действия между Чжан Цзолином, его соратником Чжан Цзучаном и маршалом У Пэйфу. [3] Еще раньше руководство Гоминдана, которое воспринималось белой эмиграцией пробольшевистским, объявило о начале «Северного похода» с целью объединить страну. Это вынудило Чжан Цзолина и Чжан Цзучана объявить летом 1924 г. набор добровольцев в элитный отряд наемников из числа русских эмигрантов. Тогда К. П. Нечаеву и Глебову поступило предложение от диктатора Маньчжурии взять командование русскими наемниками на себя. Из них Нечаев в силу своих убеждений охотно принял предложение Чжан Цзолина. [12, с. 243]

На службу в нечаевский отряд за весь период его существования зачислялись как бывшие солдаты и офицеры Белой армии, так и гражданские лица, проживавшие в эмиграции в Харбине и других крупных городах вдоль КВЖД. Основной мотивацией идти на службу для большинства было стремление прокормить себя и свои семьи, однако в ряды нечаевцев вливались и идейные антикоммунисты. [12, с. 248] Наемники получали денежное, приварочное и провиантское довольствие как для себя лично, так и для животных в кавалерийских частях, в которых для лошадей выдавался фураж за казенный счет. Впрочем, основной статьей дохода для наемника-нечаевца являлся сбор трофеев. Так, например, за винтовку выдавалось вознаграждение в размере в 50 долларов; маузер, браунинг или пулемет – 100 долларов; пушку или артиллерийскую батарею – 10 тысяч и 20 тысяч долларов соответственно. За пленение  строевого офицера противника выдавалась премия в 1000 долларов, штабного офицера – 3000 долларов и за генерала 3000 долларов. [2, с. 22] Из-за дефицита оружия и боеприпасов, русские наемники, как и большинство военных формирований милитаристов в Китае, кормились в основном за счет мародерства. Отряд К. П. Нечаева являлся смешанным по национальному признаку, помимо русских солдат и офицеров в нем служили также маньчжуры и китайцы. Численность русских в отряде никогда не превышала 3000 человек. [12, с. 247]

За бригадой К. П. Нечаева стоит солидный послужной список, поскольку она успела поучаствовать почти во всех крупнейших сражениях гражданской войны в Китае. Так бригада Нечаева и несколько других белоэмигрантских формирований поучаствовала в кампании сентября 1924 г. – марта 1925 г. против маршала У Пэйфу. Чжан Цзолин и его союзник Чжан Цзучан сумели в этот срок разгромить одного из сильнейших маршалов северной группы. Ключевым фактором их побед  стало участие в рядах армий Чжан Цзолина и Чжан Цзучана русских наемников. Закаленные в сражениях Первой мировой и Гражданской войн бывшие белогвардейцы громили слабо вооруженные, плохо обученные и неустойчивые боевым духом китайских солдат армий противника. Поэтому малочисленные отряды русских, имея на вооружении бронепоезда и аэропланы, легко справлялись с полностью укомплектованными китайскими дивизиями. В качестве примера можно привести рейд бронедивизиона Кострова на Шанхай в конце января 1925 года, когда силами всего 800 человек и двух бронепоездов был взят огромный трехмиллионный город. За полгода сражений 1924—1925 гг. русским отрядам удалось внести огромный вклад в перелом баланса сил на севере Китая, когда неожиданно претендентом на место общенационального лидера Китая вместо У Пэйфу стал Чжан Цзолин. [6, с. 242]

Кроме кампаний 1924—1925 гг. и октября 1925 г. – апреля 1926 г. против У Пэйфу и его союзников, нечаевцы участвовали в войнах северной коалиции милитаристов против Гоминдана. Если до конца 1926 г. русским наемникам на китайской службе сопутствовал успех, то в сражениях с гоминдановскими войсками, нечаевцы имели скромные достижения, а в 1927—1928 гг. их стали преследовать одна за другой неудачи. В ночь на 15 марта 1926 года при контратаке противника близ города Тяньцзинь был тяжело ранен К. П. Нечаев, что надолго лишило его возможность руководить операциями против У Пэйфу. [2, с. 51] Выбытие из строя лучшего из русских «полевых командиров» быстро сказалось на уровне проведения боевых операций и боевом духе нечаевцев. Сменивший Нечаева на посту командующего генерал-майор Малакен не обладал талантами своего предшественника и был посредственным полководцем. Помимо этого, когда нечаевцы впервые столкнулись с гоминдановцами в кампании февраля – декабря 1927 г., выяснилось, что войска Чан Кайши прошедшие школу Хуанпу с участием советских инструкторов, гораздо лучше вооружены и обучены по сравнению с северянами.  Частичные успехи в мае-июле 1927 г. в сражениях в бассейне реки Янцзы обескровили отряд нечаевцев из-за больших потерь, после чего победы стали сменяться беспрерывными отступлениями и поражениями. [6, с. 246]

Даже возвращение К. П. Нечаева осенью 1927 г. не выправило ситуацию. Сильно поредевшие в боях отряды русских наемников уже не представляли собой прежней внушительной силы. Финансовые проблемы покровителей Нечаева –  Чжан Цзучана и Чжан Цзолина, наступившие как раз в это время, поставили русских на грань полуголодного существования. Сам Нечаев полгода спустя своего возвращения был вынужден оставить пост командующего бригадой из-за интриг своих недоброжелателей из генеральской среды, на этот раз уже навсегда. Крест над отрядом нечаевцев поставили победы Чан Кайши над войсками северной коалиции. Гоминдановцы захватили в ходе кампании января – сентября 1928 г. провинции Шаньдун, Шаньси и Хэбэй. После гибели Чжан Цзолина 21 июня 1928 г. в ходе теракта, совершенного японскими спецслужбами, бригада Нечаева была расформирована и в истории одного из крупнейших военных формирований была поставлена точка. [10]

Подводя итоги истории белой эмиграции в Китае между двумя мировыми войнами, можно сделать следующие выводы. Довольно сложно дать однозначные оценки участию русских эмигрантов в китайской гражданской войне. Как указывает С.С. Балмасов, активность небольших отрядов русских в армиях Чжан Цзучана и Чжан Цзолина изменила баланс сил на севере Китая. [2, с. 142] Сильнейший из маршалов, У Пэйфу после серии поражений от Чжан Цзолина, его союзников и русских наемников, утратил первостепенную роль среди милитаристов. Победы нечаевцев временно парализовали деятельность агентов Коминтерна в северном Китае, что, безусловно, отодвигало сроки победы коммунистов Китае. Однако, поражение У Пэйфу ослабило националистический элемент в китайской политике и расчистило дорогу к власти Гоминдану, который долгое время сотрудничал с КПК. Это играло на руку Коминтерну и враждебной белой эмиграции Москве. В любом случае действия белогвардейцев в Китае оказали заметное влияние на ход китайской истории, вне зависимости от их поступков и мотивации и от того, какую сторону конфликта они избрали.

Список литературы:

1. Аблова Н. Е. КВЖД  и российская эмиграция в Китае. Международные политические аспекты истории. М.: Русская панорама, 2005.
2. Балмасов С. С. Белоэмигранты на военной службе в Китае. М.: Центрполиграф, 2007.
3. Го Яньшунь. Северо-Восточная антияпонская армия и советский Дальний Восток // Россия и АТР. 1995. № 3.
4. Григорьев А. М. Борьба в ВКП(б) и Коминтерне по вопросам политики в Китае: 1926—1927 гг. // Проблемы Дальнего Востока.– 1993.– № 2—3.
5. Иванов В. Российское зарубежье на Дальнем Востоке в 1920—1940-е гг. – М. : МГОУ, 2003.
6. Каретина Г. С. Белая армия против китайской революции // Вестник Морского государственного университета. Обществоведческие науки – Владивосток: МГУ им. адм. Г. И. Невельского, 2005.
7. Каретина Г. С. Военно-политические группировки Северного Китая: (Эволюция китайского милитаризма в 20-30-е годы XX в.). Владивосток: Дальнаука, 2001.
8. Каретина Г. Китайский милитаризм и иностранная интервенция на Дальнем Востоке (1917—1931 гг.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000 .
9. Каретина Г. С. Чжан Цзолинь и политическая борьба в Китае в 20-е годы XX в. М.: Наука, 1984.
10. Кочубей О., Печерица В. Исход и возвращение. Русская эмиграция в Китае в 1920—1940-е гг. Владивосток, 1998
11. Мелихов Г. В. Белый Харбин: Середина 20-х. М.: Русский путь, 2003.
12. Окороков А. В. Русские добровольцы. — М.: Яуза, Эксмо, 2007.
13. Русские эмигранты на службе в Квантунской армии // Военно-исторический журнал. 1997. № 5. С. 60
14. У Нань Лин. Проблемы адаптации русских эмигрантов в Китае. 1920-1930-е гг. XX в. –М.: МАКС Пресс,2001.
15. Усов В. Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века. М.: OЛMA-ПРЕСС, 2002.
16. Ши Гохуа. Русские в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 2.
17. Ямпольский В. П. Русские эмигранты на службе Квантунской армии // Военно-исторический журнал. 1997. № 5.