ПРОСТРАНСТВО КУЛЬТУРЫ В ТВОРЧЕСТВЕ М.И.ЦВЕТАЕВОЙ

Чернухина Марина Анатольевна

аспирант кафедры культурологии, философии и социальных наук Нижневартовского государственного гуманитарного университета, г. Нижневартовск

E-mail: 691932@mail.ru

Особое внимание к теме пространства в творчестве М.И. Цветаевой связано с остро переживаемыми изменениями, выпавшими на ее долю. Здесь следует учитывать и те эпохальные перемены, которые поэту пришлось пережить вместе со своей страной и общеевропейскую глобальную смену мировоззренческих парадигм начала века, и личную трагедию.

Переход в «инобытие» лирической героини – характерная особенность поэтики «трех миров» М.И. Цветаевой, проявляющаяся уже в раннем творчестве. Как отмечает Н.О. Осипова, «Попытка заглянуть «в смерть», посмотреть обратным взглядом «оттуда» на землю – довольно устойчивый мотив в лирике М. Цветаевой» [3, c. 57]. Еще более отчетливо эти мотивы развиваются в прозе эмигрантского периода, в которой М.И. Цветаева воссоздает ощущения детства, естественно, по принципу «двойного зрения», когда на непосредственно детские впечатления накладывается философия прожитых лет.

М.И. Цветаева в своем творчестве создает сакральную картину мира, в которой пространство неба играет особую роль. Своим существованием Небо открывает человеку бесконечность, запредельность, силу, Вечность. Бесконечный простор Неба выявлял в божественной природе глубину и совершенство, могущество и вечность. Небо словно источало из себя энергию творения, небесные тела обнаруживали строгую иерархию: царственные Солнце и Луна среди сонма звездных миров, формирующие образ и идею Власти, надмирности божественной четы. Вместе с тем Небо пугало своей непредсказуемостью и сокрушительной мощью, проявляющейся в громах, молниях, грозах и ураганах, солнечных затмениях, метеоритных падениях и прочих небесных иерофаниях. Небо являлось идеальным пространством возбуждения религиозного чувства, сопряженного с восхищением чистотой замысла - идеи Мира, гармонией божественного творения и поклонением высшей и абсолютной Власти Создателя. Только там, в Небесах, может быть Царство Бога и творимой им идеальной реальности, жалким подобием которой является реальность земная [1, с. 98].

Древние славяне не различали рая и ада (эти представления, видимо, пришли с принятием христианства), а верили в единый загробный мир, который мог находиться и далеко за морем, и на небесах, и в подземном царстве. Под влиянием христианства представления о «том свете» стали более определенными. Нижний, подземный мир (преисподнюю) стали воспринимать как место пребывания отрицательного духовного начала, нечистой силы.

М.Л. Серяков отмечает, что у славян достаточно сложная теологическая картина мира. Наиболее значимые элементы Вселенной (солнце, луна, земля и др.) представлялись язычникам – славянам одновременно и как отдельные божества, и как части тела единого Прабожества, этого бога богов, от частей тела или крови которого произошли первые [4, c. 155].

Косарев А. считает, что, утверждая космический и общественный порядок, миф и обряд моделируют в то же время поведение человека, предписывая как ему поступать в той или иной жизненной ситуации [2, с. 34]. Мифология – универсальная модель Вселенной.<…> Человек стремится жить в безопасном и комфортном мире, и он создает для себя такой мир в своем воображении. М.И. Цветаева воссоздает свою мифологическую картину мира, таким миром для нее являются её произведения.

По древним славянским представлениям о мироздании небо напоминало натянутую над землей бычью шкуру. На нем пребывали солнце, луна и звезды. Небес насчитывали около семи, которые растворялись в исключительных случаях и в особые дни (ночи), а также во время большой грозы.

Все места, близкие к нижнему миру, - болота, ямы овраги, подвалы «населяли» враждебными и темными существами, противостоящими силе «крестной». Соответственно верхний, небесный мир – стали воспринимать как место обитания «сил праведных и божественных», светлых, преисполненных святости.

Бескрайним просторам России М.И. Цветаева противопоставляет образ Горы, созданный поэтом в пражский период. О горе, являющейся знаком высоты, много упоминаний в письмах, записях, стихах. Вероятно, высокие холмы Вшенор, которые так часто преодолевала М.И. Цветаева, психологически подействовали и утвердили в ней чувство высоты, свободы, независимой от быта и приземленности атмосферы чешских деревень. Жизнь среди русских эмигрантов, расслаивающихся на разные партии, общества и группы, раздражала ее. Их времени, лишенному цельности, она – пассивно в личном общении – и с большей страстью – в своем творчестве – противопоставляет духовную высоту. В это время появляется образ человека-горы.

В мифопоэтической традиции Гора – распространенное место мифологических событий и мотивов, связанных как с космогонией, так и с идеей страданий и жертвенности (многочисленные сюжеты культового характера, образы Этны, Синая, Сиона, Кавказских гор), составивших историко-культурный миф. На фоне этой традиции Гора в одноименной поэме М.И. Цветаевой персонифицируется, становясь образным стержнем произведения с очень разветвленной и сложной системой символики. Важно при этом отметить, что «горная» символика в цветаевском стиле мышления проникает в ее творчество в 1920-е годы особенно активно, включаясь в общую систему поэтического космоса, - и как воплощение высоты и чистой духовности, и как мера страданий и горя, и как синоним жизни.

Смысловая наполненность образа Горы в «Поэме Горы» определяется его местом в художественном пространстве произведения, соотнесенностью с другими мифопоэтическими категориями. Связь Горы с высшим миром – это связь с идеей высоты, божественного начала, а потому она становится в один ряд с лестницей, мировым древом, храмом (примечательно, что храмы архаические поначалу возводились в горах, культ которых распространен у многих народов). Сакральный смысл Горы как символа духовности имеет в культуре и библейские истоки, ассоциативно присутствующие в поэме в образе Синая, где, как известно, Моисею были открыты знаменитые скрижали с десятью заповедями (мотив заповеди настойчиво акцентируется в «Поэме Горы»).

В «Поэме Горы» М.И. Цветаева, сохраняя традиционно-романтическое звучание образа, раздвигает его мифологические границы. Гора как географическая реалия, лишаясь своих земных и материальных признаков, становится одновременно воплощением двойной идеи – святости и греха. Символика горы наполняется амбивалентным смыслом: с одной стороны, это выражение высшего «я» лирической героини, с другой – элемент «низового» мира, связанный с мотивом падения «во грех» («Говорят – тягою к пропасти/ Измеряют уровень гор»). Поэтому образ Горы попадает попеременно то в контекст небесных ориентиров («небожители любви», «кратер, пущенный в оборот», «та гора была – миры» и т. д.), то в контекст ориентиров земных («Как бы титана лапами/ Кустарников и хвой - /Гора хватала за полы, /Приказывала: стой!») [3, с. 154].

Оппозиция святости/греховности наполняется в поэме особым смыслом, воплощаясь в мифологических реминисценциях, восходящих к мотиву грехопадения (архетипический мотив ослушания, нарушения запрета): «Персефоны зерно гранатовое», «Атлас, титан стонущий»… Включаясь в более широкое звучание оппозиции высокое/низкое, образ Горы в таком понимании проникает и в библейский пласт, с которым соотносится, в частности, и мифологема рая. Общекультурная параллель здесь – горный рай, Эдем, связанный с культом гор. И в то же время образ Рая в поэме не вписывается в традиционную семантику рая-сада или Геликона (райского подобия обитания муз), в обитель небожителей «Потерянного рая» Дж. Мильтона, произведения, близкого к поэме М.И. Цветаевой синтезом лирической темы и религиозно-философского сюжета. Кроме того здесь прочитывается и близость к ницшеанским мотивам, в частности, к символике горных пейзажей в «Заратустре», показывающих восхождение героя, подъем его над «нечистым» миром, уход к холодным и безлюдным вершинам.

В качестве персональной мифологемы мир Эдема, первозданного, утраченного и вновь обретенного рая, выступает и в философии русского космизма (П. Флоренский), для которой характерно было родство с древними, праисторическими типами сознания. «Горный» миф оказался настолько устойчивым в своей культурной традиции, что почти без изменения вошел и в контекст культуры ХХ века.

Список литературы

1.Апрелева В.А. Сакральный Космос Руси Изначальной: мифология, философия, символизм. Ч. 2. Нижневартовск, 2005. С. 98.

2.Косарев А. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость. М., СПб., 2000. С. 34.

3.Осипова Н.О. Творчество М.И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века. Киров: Изд-во ВГПУ, 2000. С. 57.

4.Серяков М.Л. «Голубиная книга». Священное сказание русского народа. М., 2001. С. 155.