МЕТОД ИСТОРИИ СЕМЬИ В КАЧЕСТВЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ

METHOD OF HISTORY OF FAMILY IN QUALITATIVE SOCIOLOGY

Mikhail Nenashev

doctor of philosophical Sciences, Professor, Department of sociology and social psychology

Vyatka state University,

Russia, Kirov

АННОТАЦИЯ

Метод истории семьи определяется как исследование способов решения семьей возникающих в течение ее существования проблемных ситуаций, имеющих объективные основания.

Семья предстает местом соединения носителей различных, вплоть до несоизмеримости, габитусов. Это приводит к отсутствию предопределенности в выборе способов решения проблемных ситуаций и превращает историю семьи в то, что создается и конструируется во времени усилиями действующих лиц.

ABSTRACT

The family history method is determined as the study of ways to solve problematic situations arising during the existence and having an objective basis by the family.

The family is a place of connection of different habitus to the extent of incommensurability. It leads to a lack of determinism in the choice of ways to solve problematic situations and transforms the family history into what is created and constructed in time by efforts of participants.

Ключевые слова: история семьи; качественная социология; супружеская семья; габитус; точка бифуркации; атомизация общества.

Keywords: history of family; qualitative sociology; conjugal family; habitus; bifurcation point; atomization of society.

В литературе история семьи понимается как вид качественного исследования, но часто отождествляется с описанием истории многопоколенной семьи как «субъекта трансформации и воспроизводства различных социальных институтов, практик, представлений, значений, правил, а также социальных процессов и отношений, складывающихся в социальных средах» [3, с. 267]. Это ведет, как правило, к использованию генеалогического метода. Но с другой стороны, признается, что «генеалогия как рассказ о семейном прошлом становится предметом научных исследований в рамках исторической науки» [3, с. 269].

Нам же представляется перспективным понимание метода истории семьи, которое учитывает все большую атомизированность современного общества. В этом случае уместно перенести акцент в анализе с роли семьи как звена обширной системы межпоколенческих, экономических, символических и др. связей, – на нее самое и ее внутренний мир как особого микрокосма.

Опираясь на определение, которое дает Энтони Гидденс нуклеарной семье [2, с. 156], введем понятие супружеской семьи. Это – мужчина и женщина, находящиеся в брачном союзе, ведущие совместно домашнее хозяйство, бездетные или имеющие собственных, или приемных детей. Учитывая реалии российской действительности, добавим, что с супружеской парой могут разделять жилую площадь их взрослые дети, создавшие либо еще не создавшие собственные семьи, а также кто-то из родителей того или иного члена супружеской пары.

Случай, когда с супругами живут их взрослые дети и (или) их родители, нужно отличать от того, что Гидденс называет расширенной семьей, когда близкие родственники – бабушки, дедушки, братья и их жены, сестры и их мужья, тети, дяди, племянники и племянницы, – живут вместе либо находятся в близком постоянном контакте [2, с. 156].

Различие состоит в том, что в первом случае совместное проживание супругов с взрослыми детьми и (или) родителями является вынужденным из-за невозможности в силу тех или иных причин решить жилищные проблемы, или неспособности жить самостоятельно по состоянию здоровья. В случае расширенной семьи, которую Гидденс, кстати, связывает не современным, а с традиционным обществом, речь идет о большой семье с иерархическим распределением ролей и до известной степени единым бюджетом.

Исходя из понимания супружеской семьи как особого микрокосма, мы будем определять метод истории семьи как исследование способов решения супружеской семьей проблемных ситуаций, имеющих объективные основания.

Речь идет, во-первых, о проблемах психологического характера: подростковый кризис, чреватый отчуждением детей и родителей друг от друга; претензии родителя одного из супругов (тещи или свекрови) на роль главы семьи из-за господства в сознании деревенских стереотипов внутрисемейных связей; напряженность отношений из-за тесноты совместного проживания; так называемый кризис среднего возраста мужчины, когда совершается переоценка прожитой жизни и «наверстывание упущенного», что нередко оборачивается супружескими изменами или неравнодушием к алкоголю; кризис «опустевшего гнезда», когда взрослые дети начинают самостоятельную жизнь, и супружеская семья остается предоставленной самой себе, и т. д.

Во-вторых, речь идет о проблемах экономического характера, связанных с потерей работы одного или обоих членов супружеской пары из-за закрытия предприятия или сокращения (оптимизации) штатов, либо утраты трудоспособности.

Выбираемые способы решения такого рода проблем можно рассматривать как основные вехи, из которых складывается жизнь супружеской семьи в качестве некой истории. Предметом исследования в этом случая будет последовательность во времени способов решения выше указанных проблем.

Важным обстоятельством для такого понимания истории семьи является то, что супружеская семья оказывается местом (топосом), где соединяются, но не сливаются жизненные установки и способы восприятия мира двух больших групп людей. Одна из них находится в родственных отношениях с супружеской парой на основе кровной связи (матери, отцы, братья и сестры, дети и т. д.), другая – на основе заключения брака. В последнем случае родители, братья, сестры и другие кровные родственники одной стороны становятся родственниками противоположной стороны.

Данную сторону дела – соединение, но не слияние жизненных установок и способов восприятия мира – весьма экспрессивно подчеркивает Юрий Трифонов в повести «Другая жизнь»: «Всякий брак – не соединение двух людей, как думают, а соединение или сшибка двух кланов, двух миров. Всякий брак – двоемирие. Встретились две системы в космосе и сшибаются намертво, навсегда» [4, c. 106].

Родственников супружеской пары можно также рассматривать в виде совокупности представителей разных поколений. Речь идет об убывающем на глазах военном поколении, выросшем в «коммуналках» и на «карточках», потерять которые было смерти подобно, считающем, что праздник, это когда буханка хлеба на столе; о поколении, выросшем в эпоху так называемого развитого социализма, и оказавшемся в мировоззренческом вакууме в результате постперестроечных преобразований; современном поколении, «делающим деньги» с упорством, достойным лучшего применения; наконец о взрослеющем поколении их детей, погруженных в мир гаджетов и айподов. Очевидно, что за всеми этими человеческими типами тоже стоят различия (вплоть до сшибок) способов восприятия мира.

В теоретическом плане выражения «жизненные установки», «способы восприятия мира» являются скорее метафорами, чем понятиями. Правильнее будет использование понятия габитуса (habitus), которое вслед за Эдмундом Гуссерлем использует Пьер Бурдье. Габитус – это совокупность бессознательно подразумеваемых принципов поведения в определенных жизненных ситуациях: готовность думать и реагировать определенным способом. Габитус есть результат интериоризации особенностей бытия определенного социального класса или слоя. Так, условия существования рабочих отличаются от условий существования представителей бизнеса, и эти отличия формируют различие в привычках и предрасположениях, стереотипах поведения, мировоззренческих ценностях. Габитус имеет тенденцию к постоянству и защищается от изменений посредством бессознательного отбора информации с учетом накопленного опыта [1].

Мы все же будем использовать выражения «жизненные установки», «способы восприятия мира» и «габитус» как близкие по смыслу понятия. Таким образом, супружеская семья предстает в качестве своего рода перекрестка различных, зачастую несоизмеримых (то есть буквально – не имеющих общей меры) жизненных установок, способов восприятия мира, габитусов.

Нужно признать, что в большинстве случаев, не смотря на все расхождения, вполне возможна определенная общность ценностей и установок, поддерживаемая, кстати, соответствующими социальными институтами, эта общность обеспечивает сохранение как супружеских пар, так и родственных отношений.

Отметим в скобках, что само знание, что данный человек является пусть даже некровным, но все же родственником (например, мужем сестры), сразу меняет к нему отношение, что выражается в добровольном накладывании на себя соответствующих обязательств, может быть даже стесняющих прежнюю свободу действий, но представляющихся совершенно естественными.

Представим, что сюжет известной пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» повернулся так, что враждующие семейные кланы вовремя обнаружили, что юноша и девушка уже обвенчаны, пусть тайно, но вполне законным образом. Оба клана сразу осознали бы себя родственниками, и тогда выяснение отношений, вплоть до смертельных поединков, превратилось бы в нечто неуместное и не укладывающееся в сознании. Вспомним слова монаха Лоренца, согласившегося обвенчать Ромео и Джульетту: «От этого союза – счастья жду, В любовь он может превратить вражду» [5].

Таким образом, с одной стороны, мы имеем соединение различных способов восприятия реальности, но с другой стороны, речь идет все же о соединении, а значит возникновении пусть хрупкого и отнюдь не гарантированного от распада (вспомним статистику разводов), но все же единства.

Нам представляется чрезвычайно важной эта ситуация соединения различного. Дело в том, что это событие (необязательно в виде непосредственного сожительства) носителей различных габитусов привносит момент непредсказуемости и случайности в выбор способа решения проблемной ситуации супружеской семьей. Здесь уместна аналогия с точками бифуркации в синергетике, когда малейшие случайные обстоятельства определяют направление дальнейшего развития системы, необратимо перекрывая возможности иных направлений. В нашем случае роль случайных обстоятельств играет сложившееся к данному моменту времени соотношение габитусов членов семьи и ее ближайшего окружения.

Однако аналогия с синергетикой уместна лишь до известной степени. Неустранимым является фактор свободного выбора действующими лицами способа решения проблемы в сложившихся условиях. Важно, что соотношение габитусов и свободный выбор привносит непредсказумость в определение способа решения проблемных ситуаций перед лицом возможных вариантов. Отсутствие предопределенности и, наоборот, наличие целого веера возможных решений одной и той же проблемной ситуации превращает историю семьи в нечто конструируемое действующими лицами, или иначе – в то, что создается здесь и сейчас на свой страх и риск.

Только в качестве уже осуществившегося выбор решения проблемной ситуации может быть объяснен на основе так называемых причин и объективных оснований (по принципу – а как же могло быть иначе?). Подчеркнем этот момент – объяснение сделанного выбора на основе причинных связей возможно только post factum.

Сделаем теперь следующий шаг. Нам представляется, что оппозицию различия и единства габитусов можно поставить в параллель различению, проводимому Альфредом Шюцем между отношением к другому человеку как носителю типичных ролей или функций (в нашем случае речь пойдет о номенклатуре родственных связей) и отношением к другому как уникальной индивидуальности. В последнем случае «каждый участвует во внутренней жизни другого», оба разделяют «живое настоящее», а жизненный опыт каждого оказывается «частью автобиографии, элементом личной истории» [6, с. 552–553]. При этом номенклатура родственных связей сохраняется в качестве того, что всего лишь «имеется в виду».

Можно, конечно, воспринимать вот этого человека в качестве тестя, father-in-law (отца по закону). И относиться к нему с должным почтением. Но если вы вместе сложили баню на садовом участке, деля пополам труд, пот и мозоли, то тесть из просто родственника превратится в человека, которого, оказывается, вам, выросшему без отца, не хватало всю жизнь.

Таким образом, следуя параллельно Щюцу, можно выделить во всей необозримой совокупности родственников тех, кого мы назовем кругом живого общения. Сюда войдут не только члены супружеской семьи, но и родственники, с которыми вместе проводят праздники, которые в трудных жизненных обстоятельствах одолжат нужную сумму без всяких расписок, или просто придут в гости «на пироги», получая от общения взаимное удовлетворение.

Может выясниться, что круг живого общения не так уж широк, а само общение является эпизодическим и случайным. Рассматривая под этим углом зрения достаточно большое количество случаев, мы получим представление о том, насколько далеко зашла (или, наоборот, не зашла) атомизация того социального слоя, представителями которого являются исследуемые супружеские семьи. Предельной можно считать ситуацию, когда атомизация захватывает отношения между членами супружеской пары, которые фактически превращаются в проживающих на одной площади соседей. Но, разумеется, в большинстве случаев дело не заходит так далеко. По крайней мере между самыми близкими родственниками и внутри супружеских пар сохраняется, как выразился бы Макс Вебер, шанс понять другого и быть понятым другим.

Итак, мы ввели понятие круга живого общения. Очевидно, что этот круг имеет более или менее четкую границу. И важно то, в него войдут те родственники, интервью с которыми, наряду с интервью с членами супружеской семьи, даст достаточно всестороннее изображение ее жизни. В том числе в виде описания проблемных ситуаций и оценок тех способов их решения, которые супружеская семья оказалась способной найти на соответствующем повороте своей истории.

Опираясь на приведенные соображения, можно наметить следующие этапы исследования истории супружеской семьи.

Сначала составляется список членов супружеской семьи, а также родственников со стороны мужа и со стороны жены. На основе этого списка можно перейти к определению тех, кто входит в «круг живого общения». Этот круг, как представляется, можно определить посредством социометрического опроса. Затем, опираясь на его результаты, выделить ту микрогруппу, состоящую из взаимно выбирающих друг друга для общения родственников, в которую входит супружеская семья.

С выявленными таким способом членами круга живого общения проводятся биографические интервью, в которых обязательной, но не акцентируемой специально темой должны быть отношения рассказчиков к различным проблемным обстоятельствам и перипетиям жизни исследуемой супружеской семьи.

Наконец, все интервью соединяются в общую картину, которая позволит представить историю супружеской семьи в виде последовательности во времени способов решения тех имеющих объективный характер проблем, на которые мы указали в начале.

Впрочем, можно ограничиться всесторонним рассмотрением какой-то одной проблемной ситуации по методу кейс-стади, например ситуации подросткового кризиса, с которым сталкиваются все или почти все семьи.

Если собрать воедино представленные рассуждения об истории семьи как последовательности способов решений (или отсутствий решений) проблемных ситуаций, а также рассуждения о круге живого общения, который может оказаться весьма широким или ужиматься до эпизодических и случайных контактов, то обнаружится, что общим контекстом всех этих рассуждений является то, что мы ранее обозначили несколько вскользь. Это – проблема атомизации общества или определенного социального слоя. Метод истории семьи предстанет в таком случае инструментом для измерения того, насколько далеко в обществе или социальном слое зашел процесс распространения между людьми типизированных, обезличенных отношений (А. Щюц).

Список литературы:

1. Бурдье П. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998 г., том I, выпуск 2.
2. Гидденс Э. Социология / При участии К. Бердсолл: Пер. с англ. Изд. 2-е, полностью перераб. и доп. – М.: Едиториал УРСС. 2005. – 632 с.
3. Ткач О. Изучение истории семьи как стратегия качественного исследования // Российский гендерный порядок: социологический подход: Коллективная монография, под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. – СПб.: Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге, 2007. – 306 с.
4. Трифонов Ю.В. Долгое прощание. Другая жизнь. Дом на набережной. Время и место / Сост., предисл. и коммент. Н.Б. Ивановой. – М., СЛОВО/SLOVO, 1999. – 576 с.
5. Шекспир У. Трагедии. Сонеты. Послесловие Ю. Шведовой. – М., «Моск. рабочий», 1977. – 544 с.
6. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. – 1056 с.