ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ  «ПЕРЕВОСПИТАНИЕ»  ЯПОНСКИХ  ВОЕННОПЛЕННЫХ  В  СССР  (1945—1956  ГГ.)

Улыбин  Евгений  Николаевич

ассистент,  аспирант  Дальневосточного  федерального  университета,  РФ,  г.  Уссурийск

E-mail: 

История  взаимоотношений  России  и  Японии  насчитывает  сотни  лет  и  знает  разные  времена.  Многие  из  них  оцениваются  далеко  по-разному  и  с  разных  позиций.  Наиболее  драматические  события  произошли  в  ХХ  веке,  когда  почти  600  тысяч  солдат  и  офицеров  в  результате  поражения  Японии  в  советско-японской  войне  августа-сентября  1945  г.  оказались  в  советском  плену.  В  отличие  от  своих  союзников  по  антигитлеровской  коалиции  СССР  удерживал  японских  военнопленных  в  лагерях  Сибири  и  Дальнего  Востока  до  1956  года.

Одним  из  первоочередных  направлений  работы  Главного  управления  по  делам  военнопленных  в  СССР  (ГУПВИ)  в  1945-1956  гг.  была  т.н.  «перековка»  японских  военнопленных  в  сторонников  коммунизма.  Подобная  работа  была  уже  налажена  в  лагерях  военнопленных-немцев,  которые  регулярно  проходили  курсы  различных  антифашистских  организаций,  таких  как,  например,  «Свободная  Германия».  Нечто  подобное  создавалось  теперь  и  у  японцев.

В  первую  очередь  ГУПВИ  намеревалось  «перевоспитать»  японских  военнопленных  в  духе  антимилитаризма,  активно  пропагандируя  среди  них  идеалы  коммунизма  и  всяческие  преимущества  советского  соцстроя.  Глава  МВД  Советского  Союза  Круглов  С.  Н.  докладывал  в  Москву  24  мая  1950  г.:  «Выполняя  указания  ЦК  компартии  СССР,  МВД  проводило  работу  по  политическому  воспитанию  пленных  японских  солдат  и  офицеров.  В  целях  обеспечения  развертывания  политической  работы  среди  военнопленных  в  лагерях  было  создано  575  клубов  и  985  библиотек  [2,  с.  527].

В  лагерях  для  японских  военнопленных  практиковались  различные  формы  идеологической  работы.  Во-первых,  это  проведение  среди  военнопленных  лекций  и  бесед  по  политическим  вопросам.  Тематика  подобных  бесед,  как  правило,  не  выходила  за  рамки  стандартной  коммунистической  пропаганды.  Во-вторых,  обеспечение  военнопленных  советскими  газетами  на  японском  языке  и  контроль  за  их  чтением.  В-третьих,  просмотр  кинофильмов  [5].

Кино  было  одним  из  самых  эффективных  способов  идеологического  воздействия  на  военнопленных.  Три  раза  в  месяц  военнопленным  демонстрировались  советские  кинофильмы.  Перед  каждым  сеансам  перед  военнопленными  выступал  инструктор-переводчик  с  объяснением  содержания  картины,  проводилась  антимилитаристкая  агитация.  Эти  методы  пропаганды  оказывали  на  военнопленных  определенное  воздействие,  тем  более,  что  большинство  японцев  в  первый  раз  видели  образцы  советского  киноисскуства.  Просмотр  фильмов  оставлял  у  японских  солдат  и  офицеров  яркое  впечатление,  особенно  впечатлял  их  фильм  «Чапаев»  постановки  братьев  Васильевых  [6].

Первое  с  чего  начинали,  так  это  с  того,  что  в  каждом  лагере  оборудовали  специальную  комнату,  оформленную  портретами  руководителей  партии  и  Советского  государства,  а  также  японских  коммунистов.  Оформлялись  так  же  столовые  и  комнаты  отдыха.  Сначала  работа  по  идеологическому  перевоспитанию  японских  военнопленных  сопровождалось  колоссальными  трудностями.  Объяснить  это  можно  практически  полным  отсутствием  художественной  и  политической  литературы  на  японском  языке.  Существенно  тормозило  проведение  антимилитаристкой  работы  в  лагерях  отсутствие  хорошо  подготовленных  специалистов  в  области  японского  языка.

Но,  постепенно,  широко  практикуя  методы  материального  стимулирования,  часто  с  элементарным  принуждением,  администрации  лагерей  удалось  добиться  роста  антимилитаристских  настроений  среди  японских  военнопленных  (как  солдат,  так  и  офицеров).  Солдат  заставляли  осуждать  и  критиковать  самих  себя  и  свои  прежние  идеалы.

В  плену  процветал  конформизм  и  приспособленчество.  Нет  ничего  удивительного,  что  японские  пленные,  желая  поскорее  вернуться  домой  или  хотя  бы  улучшить  свое  содержание,  начинали  активно  сотрудничеству  с  администрацией  лагеря.  Но  были  и  те,  кто  искренне  разделял  идеи  социализма.  Бывший  военнопленный  Ивао  Сано  так  описывает  одного  из  таких  активистов:  «После  госпиталя  я  вернулся  в  Красноярск.  В  тюрьме,  к  моему  огромному  удивлению,  поменялось  начальство,  и  одним  из  руководителей  стал  японец  Салито  —  в  недавнем  прошлом  сержант  японской  армии.  Поговаривали,  что  он  еще  в  студенческие  годы  принадлежал  к  леворадикальному  крылу  политического  движения  в  Японии.  Салито  (кличка  —  «Красный»)  сразу  же  получил  от  русских  полномочия  лагерного  «хозяина»  [3,  с.  62].

Однако  не  стоит  сбрасывать  со  счетов  и  порядки,  которые  по-прежнему  царили  в  японской  армии:  избиение  солдат  офицерами  являлись  вполне  обыденным.  «У  японцев  в  лагерях  были  свои  командиры.  К  ним  у  советской  администрации  было  более  лояльное  отношение.  Офицерам  всегда  дозволялось  ходить  с  холодным  оружием.  Неоднократно  отмечались  случаи,  когда  японские  офицеры  издевались  над  своими  солдатами,  избивая  их  и  калеча»  [4].  Поэтому  идеалы  равенства  между  солдатами  и  офицерами,  насаждаемые  в  солдатской  среде  советскими  пропагандистами,  в  конце  концов,  дали  свои  результаты.  Многие  японские  солдаты  с  энтузиазмом  воспринимали  идеи  социализма,  особенно  те,  кто  был  выходцем  из  нищей  крестьянской  среды.

В  лагерях  при  лагерных  отделениях  создавались  школы  коммунистического  актива  на  несколько  человек  каждая  для  проведения  воспитательно-пропагандистской  работы  среди  основной  массы  японских  военнопленных.  К  занятиям  привлекался  наиболее  надежный  и  подготовленный  актив;  занятия  проводились  один  раз  в  неделю.  После  обучения  военнопленные  направлялись  для  работы  инструкторами  в  лагерях.

Основные  центры  идеологической  подготовки  располагались  в  Красноярске,  Новосибирске  и  Улан-Удэ,  ряд  подобных  центров  существовал  так  же  в  Хабаровском  крае  и  Магаданской  области.

В  г.  Красноярск,  например,  агитационная  работа  наиболее  активно  велась  в  т.  н.  «Демократическом  клубе»  при  лагере  им.  Карла  Либкнехта.  В  «Школе  военнопленных»,  работавшей  при  клубе,  проводились  лекции  для  активистов,  чтение  газеты  «Ниппон  Симбун»  с  обязательным  последующим  обсуждением  статей  [8,  с.  112].  Согласно  отчетам  политического  отдела  лагеря  №  34  в  «демократических  кружках»  и  «школах  военнопленного»  участвовало  до  70  %  всего  контингента  военнопленных  [7].

Главным  печатным  политическим  рупором  МВД  была  издаваемая  на  японском  языке  газета  «Ниппон  Симбун»  («Японская  Газета»).  Уже  с  начала  1946  г.  «Ниппон  Симбун»  регулярно  поступала  в  лагеря  и  распространялась  среди  японских  военнопленных.  Вот  типичный  набор  политических  статей  и  рубрик  «Ниппон  Симбун»:  «Новый  демократический  курс»,  «Народ  в  Японии  голодает»  т.  д.  Одной  из  форм  политической  работы  с  военнопленными  были  проводимое  инструкторами  —  перводчиками  чтение  газет  вслух,  дискуссии  на  политические  темы,  например:  «За  что  борется  японская  компартия»  и  «Современные  политическое  и  экономическое  положение  Японии»  [1,  с.  72].

Кроме  газет,  в  лагеря  поступала  политическая  литература  на  японском  языке,  в  том  числе  эпизоды  из  биографии  В.И.  Ленина  и  И.В.  Сталина.  Среди  прочего  поступали  статьи  и  выдержки  из  Собрания  сочинений  В.И.  Ленина,  переведенные  на  японский  язык  в  адаптивном  для  японцев  формате.  Ознакомление  японских  военнопленных  с  жизнью  рабочих  в  царской  России  в  сопоставлении  с  условиями  жизни  и  работы  в  Советском  Союзе  должно  было  наглядно  демонстрировать  все  преимущества  социалистического  строя.

Идеологическая  обработка  усиливалась  накануне  очередной  репатриации  группы  японцев  на  родину.  ГУПВИ  тогда  особенно  усиливало  политико-воспитательную  работу  среди  военнопленных  и  старалось  крайне  тщательно  подбирать  материал  для  политработы.  В  первую  очередь  на  родину  отправлялись  хронические  больные  и  лица,  из  числа  военнопленных,  доказавшие  свою  верность  коммунистическим  идеалам.

Массированный  идеологический  пресс  на  японских  военнопленных  не  прошел  безрезультатно.  Многие  из  прошедших  специальные  коммунистические  школы  солдат  и  офицеров,  искренне  поверили  в  преимущества  советского  социалистического  строя,  хотя,  конечно,  в  итоге  настроения  большинства  военнопленных  и  отношение  их  к  политической  пропаганде  осталось  нейтральными.  Основная  масса  японцев,  не  нарушая  лагерный  режим,  пассивно  ожидала  репатриации.  Но  часть  японских  солдат  и  офицеров  все  же  активно  сотрудничала  с  администрацией  лагерей,  пропагандируя  среди  своих  товарищей  по  плену  антифашистские  и  социалистические  идеи  и  лозунги.  О  влиянии  на  японцев  идей  социализма  можно  судить  по  тому  факту,  что  некоторые  японские  военнопленные  по  прибытию  на  родину  начинали  пропагандировать  эти  идеи,  за  что  местные  власти  вынуждены  были  многих  из  них  арестовать.

Список  литературы:

1. Базаров  О.Д.  Сибирское  интернирование.  Японские  военнопленные  в  Бурятии  (1945—1948  гг.).  Улан-Удэ:  ВСГАКИ,  1997.  —  93  с. 
2. Вартанов  В.Н.  Русский  архив:  Великая  Отечественная.  Иностранные  военнопленные  второй  мировой  войны  в  СССР.  Т.  24.  М.:  Терра,  1996.  —  560  с.
3. Ивао  Питер  Сано.  Сибирь.  Красноярск:  Красноярский  комсомолец,  1992.  —  189  с.
4. Из  интервью,  взятого  автором  у  Шестёркина  П.В.  ветерана  ВОВ  и  советско-японской  войны  1945  г.  [Дата  интервью  28.01.2014].
5. РГВА.  Ф.  1п.  Оп.  15а.  Д.  79.  Л.  38—39.
6. РГВА.  Ф.  1п.  Оп.  17а.  Д.  4.  Л.  300.
7. РГВА.  Ф.  1п.  Оп.  15а.  Д.  79.  Л.  40. 
8. Спиридонов  М.Н.  Японские  военнопленные  в  Красноярском  крае  (1945—1948  гг.):  проблемы  размещения,  содержания  и  трудового  использования.  Красноярск:  Красноярский  Государственный  Педагогический  университет,  2001.  —  211  с.