ПРОБЛЕМЫ  КВАЛИФИКАЦИИ  ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА  (КОРРУПЦИОННЫЙ  АСПЕКТ)

Андреева  Любовь  Александровна

канд.  юрид.  наук,  доцент  РГГУ,  РФ,  г.  Великий  Новгород

E-mail: 

THE  PROBLEMS  OF  QUALIFICATION  OF  BRIBERY  (CORRUPTION  ASPECT)

Lybove  Andreeva

candidate  of  juridical  sciences,  associate  professor  of  Russian  State  Humanitarian  University,  Russia  Veliky  Novgorod

АННОТАЦИЯ

Статья  посвящена  проблемам  квалификации  взяточничества,  вопросам,  требующим  разъяснения  в  связи  с  изменениями,  произошедшими  в  социальной  и  законодательной  оценке  взяточничества.  Автор  рассматривает  вопросы  о  разграничении  единого  умысла  на  совершение  одного  преступления,  выражающегося  в  нескольких  эпизодах,  и  умысла  на  совершение  нескольких  самостоятельных  и  завершенных  эпизодов  получения  различных  взяток.  Выводы  и  предложения  направлены  на  совершенствование  уголовного  законодательства  по  противодействию  взяточничества.

ABSTRACT

  The  article  is  sanctified  to  the  problems  of  qualification  of  bribery,  questions,  requiring  elucidation  in  connection  with  changes  happening  in  the  social  and  legislative  estimation  of  bribery.  An  author  examines  questions  about  differentiation  of  single  intention  on  the  commission  of  one  crime  expressed  in  a  few  episodes,  and  intention,  on  the  feasance  of  a  few  independent  and  completed  episodes  of  receipt  of  different  grafts.  Conclusions  and  suggestions  are  sent  to  perfection  of  criminal  statute  on  counteraction  of  bribery. 

Ключевые  слова:  взяточничество;  коррупция;  уголовное  законодательство;  умысел;  преступление.

Keywords:  bribery;  corruption;  criminal  statute;  intention;  crime.

Преступления,  объединяемые  единым  термином  «взяточничество»,  представлены  в  настоящее  время  в  уголовном  законодательстве  такими  составами  как  получение  взятки  (ст.  290  УК  РФ),  дача  взятки  (ст.  291  УК  РФ)  и  посредничество  во  взяточничестве  (ст.  291.1  УК  РФ).  Нередко  при  квалификации  данных  преступлений  возникают  вопросы,  требующие  разъяснения  в  связи  с  изменениями,  произошедшими  в  социальной  и  законодательной  оценке  взяточничества.

Квалификация  преступлений  определяется  в  теории  уголовного  права  как  «установление  и  юридическое  закрепление  точного  соответствия  между  фактическими  признаками  совершенного  деяния  и  признаками  состава  преступления,  предусмотренного  уголовным  законом,  а  также  другими  законами  и  (или)  иными  нормативными  правовыми  актами,  ссылки  на  которые  содержатся  в  бланкетных  диспозициях  статей  Особенной  части  УК  РФ»  [3].

Квалификация  преступления  предполагает  сопоставление  фактических  признаков  совершенного  деяния  с  признаками  составов  преступлений,  содержащихся  в  уголовном  законе,  с  констатацией  определенной  юридической  оценки  содеянного.  Поэтому  рассмотрение  вопросов  квалификации  в  теоретических  разработках  затрагивает  как  первый  (фактические  признаки  деяний),  так  и  второй  (признаки  составов  преступлений)  компоненты  данного  процесса.  В  настоящем  исследовании  составы  взяточничества  рассматриваются  именно  через  призму  их  квалификации  в  следственной  и  судебной  практике.

Кроме  того,  правильная  квалификация  выделенных  уголовно  наказуемых  деяний  невозможна  без  осуществления  их  разграничения  между  собой  и  их  отграничения  от  иных  смежных  составов  уголовно  наказуемых  деяний.

Одной  из  наиболее  актуальных  проблем  квалификации  взяточничества,  требующих  теоретического  осмысления,  является  проблема  разграничения  получения  взятки  и  мошенничества.

По  мнению,  С.А.  Бочкарева  и  О.В.  Радченко  [2],  актуальность  указанной  проблемы,  на  первый  взгляд,  не  имеет  ни  внешнего,  ни  внутреннего  подтверждения.  В  теории  уголовного  права  уже  давно  очерчен  круг  аргументов  и  контраргументов  в  защиту  того  или  иного  способа  разграничения  названных  преступлений.  Наряду  с  этим  на  практике  наблюдается  нейтральное  отношение  профессионального  сообщества  к  фактам  переквалификации  деяний  обвиняемых  со  взяточничества  на  мошенничество.  Для  правоприменителей  стало  обычным  возбуждение  уголовных  дел  по  статье  290  УК  РФ,  а  предъявление  по  ним  обвинения  по  статье  159  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации. 

Многие  годы  суды  также  не  видели  препятствий  для  изменения  обвинения  с  получения  взятки  на  мошенничество.  Как  справедливо  отмечает  П.С.  Яни  [16],  данная  позиция  правоприменительных  органов  противоречила  позиции  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации,  согласно  которой  суд  вправе  изменить  обвинение  и  квалифицировать  действия  подсудимого  по  другой  статье  уголовного  закона,  по  которой  подсудимому  было  предъявлено  обвинение,  лишь  при  том  условии,  что  действия  подсудимого,  квалифицируемые  по  новой  статье  закона,  вменялись  ему  в  вину,  не  содержат  признаков  более  тяжкого  преступления  и  существенно  не  отличаются  по  фактическим  обстоятельствам  от  обвинения,  по  которому  дело  принято  к  производству  суда. 

Игнорирование  позиции  Пленума  было,  по  мнению  П.С.  Яни,  связано  со  сделанной  в  Пленуме  оговоркой  о  том,  что  изменение  обвинения  недопустимо  в  том  случае,  когда  при  этом  нарушается  право  подсудимого  на  защиту,  тогда  как  подобного  нарушения  при  переквалификации  деяния  в  судебной  стадии  процесса  со  статьи  290  УК  РФ  на  статью  159  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации,  суды  не  усматривали.  Однако  Европейский  суд  по  правам  человека  усмотрел  в  подобных  случаях  нарушение  Конвенции  о  защите  прав  человека  и  основных  свобод  (подп.  «а»  и  «б»  п.  3  ст.  6)  [6],  в  частности  нарушение  права  заявителя  на  справедливое  судебное  разбирательство,  в  частности  право  быть  уведомленным  в  деталях  о  существе  и  основаниях  обвинения,  выдвинутого  против  него,  а  также  право  иметь  разумное  время  и  возможность  для  подготовки  своей  защиты  [4,  5]. 

Критерии  для  разграничения  получения  взятки  и  мошенничества  приведены  в  пункте  24  Постановления  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации  от  9  июля  2013  года  №  24  «О  судебной  практике  по  делам  о  взяточничестве  и  об  иных  коррупционных  преступлениях»  [11]:  «получение  должностным  лицом  ценностей  за  совершение  действий  (бездействие),  которые  входят  в  его  полномочия  либо  которые  оно  могло  совершить  с  использованием  служебного  положения,  следует  квалифицировать  как  получение  взятки  вне  зависимости  от  намерения  совершить  указанные  действия  (бездействие).

В  том  случае,  если  указанное  лицо  получило  ценности  за  совершение  действий  (бездействие),  которые  в  действительности  оно  не  может  осуществить  ввиду  отсутствия  служебных  полномочий  и  невозможности  использовать  свое  служебное  положение,  такие  действия  при  наличии  умысла  на  приобретение  ценностей  следует  квалифицировать  как  мошенничество,  совершенное  лицом  с  использованием  своего  служебного  положения». 

Использование  служебного  положения  разграничивается  с  использованием  служебных  полномочий  в  двух  аспектах  [16].  В  одном  аспекте  различие  состоит  в  том,  что,  даже  когда  должностным  лицом  совершаются  действия,  состоящие  в  способствовании  совершению  законных  действий  другим  должностным  лицом,  имеет  место  не  реализация  служебных  полномочий,  а  использование  служебного  положения.  В  другом  же  аспекте  использование  служебного  положения  противопоставляется  совершению  действий,  входящих  в  служебные  полномочия,  когда  служебное  положение  используется:  для  совершения  незаконных  действий  по  службе  лично  должностным  лицом,  а  также  для  способствования  совершению  незаконных  действий  другим  должностным  лицом.

Из  этого  следует,  что  как  мошенничество  расценивается  принятие  должностным  лицом  ценностей,  когда  этот  чиновник  ложными  уверениями,  действиями  либо  путем  умолчания  ввел  передающее  ему  ценности  лицо  в  заблуждение  относительно  того,  что  он  обладает  полномочиями,  которые  может  использовать  для  совершения  в  пользу  указанного  лица  законных  действий,  то  есть  для  совершения  действий,  входящих  в  его  служебные  полномочия;  либо  может  фактически,  используя  служебное  положение,  совершить  за  взятку  незаконные  действия  по  службе;  либо  занимает  должность,  значимость  и  авторитет  которой  позволят  ему  способствовать  совершению  желательных  для  передавшего  ценности  лица  законных  или  незаконных  действий  по  службе  другим  должностным  лицом. 

Кроме  того,  как  мошенничество  также  следует  квалифицировать  действия  лица,  получившего  ценности  якобы  для  передачи  должностному  лицу  в  качестве  взятки,  однако  заведомо  не  намеревавшегося  исполнять  свое  обещание  и  обратившего  ценности  в  свою  пользу.  Владелец  же  переданных  ему  ценностей  в  указанном  случае  несет  ответственность  за  покушение  на  дачу  взятки  (п.  24  Постановления  Пленума  ВС  РФ  от  09.09.2013  №  24)  [11].

Среди  множества  вопросов,  связанных  с  квалификацией  взяточничества,  немаловажное  значение  имеет  разграничение  единого  умысла  на  совершение  одного  преступления,  выражающегося  в  нескольких  эпизодах,  и  умысла  на  совершение  нескольких  самостоятельных  и  завершенных  эпизодов  получения  различных  взяток.

В  теории  уголовного  права  достаточно  глубоко  разработаны  понятие  и  содержание  преступления  как  единого  и  как  продолжаемого  акта  девиантного  поведения.  При  этом  общепринято  считать,  что  продолжаемое  преступление  состоит  из  нескольких  деяний,  объединенных  относительно  небольшим  промежутком  времени,  единым  и  сходным  способом  совершения  преступных  актов,  а  самое  главное,  единым  умыслом  и  целью  [3].

Н.Ф.  Кузнецова  указывает,  что  «…  получение  взятки  по  частям,  кража  понемногу  строительного  материала  для  возведения  дачи  —  все  это  виды  единого  продолжаемого  преступления…Продолжаемое  преступление  квалифицируется  по  статье  или  части  Уголовного  кодекса  как  единое  сложное  преступление,  этапы  совершения  которого  хотя  внешне  и  схожи  с  самостоятельными  оконченными  преступлениями,  таковыми  не  являются.  Продолжаемое  преступление  признается  оконченным  до  достижения  запланированной  цели»  [10].

На  практике  нередки  случаи,  когда  лицом  совершается  не  одно,  а  несколько  однородных  преступлений,  то  есть  имеет  место  множественность  преступлений  в  форме  совокупности  либо  совершается  единое  сложное  (продолжаемое)  преступление,  характеризующееся  тем,  что  образует  один  состав  преступления,  действия  виновного  при  этом  квалифицируются  по  одной  статье  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации,  представляют  собой  тождественные  деяния,  направленные  к  одной  цели  и  объединенные  единым  умыслом  [7].

Вместе  с  тем,  как  отмечает  М.А.  Подгрушный,  в  отдельных  случаях  искусственное  сложение  однообразных  преступных  актов  в  единое  преступление  может  привести  к  ухудшению  положения  виновного  лица  [12].

В  некоторых  комментариях  к  Уголовному  кодексу  Российской  Федерации  отмечается,  что  при  получении  должностным  лицом  нескольких  взяток  имеет  место  совокупность  преступлений,  каждое  преступление  должно  быть  квалифицировано  самостоятельно  (ч.  1  ст.  17  УК  РФ).  Совокупность  преступлений  образуют  случаи  одновременного  получения  должностным  лицом  взяток  от  нескольких  лиц,  если  в  отношении  каждого  из  взяткодателей  совершается  (должно  быть  совершено)  отдельное  действие.  При  этом  отдельные  действия  в  отношении  каждого  из  взяткодателей  могут  быть  одинаковыми  по  своему  фактическому  содержанию  (например,  назначение  наказания,  не  связанного  с  лишением  свободы,  каждому  из  взяткодателей).  От  совокупности  преступлений  необходимо  отличать  единое  продолжаемое  преступление,  когда  взятка  передается  в  несколько  приемов  за  выполнение  или  невыполнение  действий,  обеспечивающих  наступление  желаемого  для  взяткодателя  результата.  Единым  продолжаемым  преступлением  следует  считать  также  систематическое  получение  материальных  ценностей  или  выгод  от  одних  и  тех  же  взяткодателей  за  общее  покровительство  или  попустительство  им  по  службе  [8].  Подобное  утверждение,  по  мнению  автора,  несколько  противоречиво.  Основной  его  аргумент  состоит  в  количественном  показателе  (числе  дающих  взятку),  то  есть  в  объективном  критерии.  Однако  не  всегда  это  обстоятельство  может  являться  основой  разграничения  совокупности  и  единого  преступления.  Например,  несколько  лиц,  имея  общий  интерес,  передают  взятку  одному  и  тому  же  лицу,  умысел  которого  направлен  на  получение  всей  суммы  от  всех  лиц  на  решение  одного  и  того  же  вопроса.

Авторы  другого  комментария  к  Уголовному  кодексу  Российской  Федерации  отмечают,  что  при  систематической  передаче  ценностей  и  оказании  услуг  имущественного  характера  должностному  лицу  за  общее  покровительство  или  попустительство  по  службе  суду  надлежит  установить,  не  объединены  ли  эти  деяния  единым  умыслом  взяткодателя.  При  отсутствии  признаков  совокупности  преступлений  такие  действия  следует  квалифицировать  как  единое  продолжаемое  преступление  [9].  Высшая  судебная  инстанция,  устанавливая  единообразие  в  применении  судебной  практики  по  делам  о  взяточничестве,  в  Постановлении  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации  «О  судебной  практике  по  делам  о  взяточничестве  и  об  иных  коррупционных  преступлениях»  [11],  указывает,  что  систематическое  получение  взяток  от  одного  и  того  же  взяткодателя  за  общее  покровительство  или  попустительство  по  службе,  если  указанные  действия  были  объединены  одним  умыслом,  следует  квалифицировать  как  единое  продолжаемое  преступление.  Совокупность  преступлений  отсутствует  и  в  случаях,  когда  взятка  получена  или  передана  от  нескольких  лиц,  но  за  совершение  одного  действия  (бездействие)  в  общих  интересах  этих  лиц.

Не  может  квалифицироваться  как  единое  продолжаемое  преступление  одновременное  получение,  в  том  числе  через  посредника,  взятки  от  нескольких  лиц,  если  в  интересах  каждого  из  них  должностным  лицом  совершается  отдельное  действие  (бездействие).  Содеянное,  при  таких  обстоятельствах,  образует  совокупность  преступлений.

Если  общая  стоимость  полученных  должностным  лицом  имущества,  имущественных  прав,  услуг  имущественного  характера  превышает  25  тысяч  рублей,  150  тысяч  рублей  либо  1  миллион  рублей,  то  содеянное  может  быть  квалифицировано  как  получение  взятки  соответственно  в  значительном,  крупном  и  особо  крупном  размере  лишь  в  том  случае,  когда  принятие  всех  ценностей  представляло  собой  эпизоды  единого  продолжаемого  преступления  (п.  21  Постановления  Пленума  ВС  РФ  от  09.07.2013  №  24  [11]).

Как  справедливо  отмечает  М.А.  Подгрушный  [12],  при  квалификации  совокупности  эпизодов  взяточничества  необходимо  не  только  руководствоваться  разъяснениями  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации,  но  и  оценивать  в  каждом  конкретном  случае  жизненной  реальности  действия  взяткополучателя,  учитывая  как  объективный  критерий  (несколько  эпизодов  преступной  деятельности,  их  однотипность,  незначительный  промежуток  времени,  место,  способ  и  пр.),  так  и  субъективный  —–  направленность  умысла  на  единое  преступление.

Федеральным  законом  от  4  мая  2011  года  №  97-ФЗ  «О  внесении  изменений  в  Уголовный  кодекс  Российской  Федерации  и  Кодекс  Российской  Федерации  об  административных  правонарушениях  в  связи  с  совершенствованием  государственного  управления  в  области  противодействия  коррупции»  Уголовный  кодекс  Российской  Федерации  был  дополнен  статьей  291.1  «Посредничество  во  взяточничестве».  Поддерживая  данное  законодательное  решение,  К.В.  Чашин  отмечает,  что  «включение  в  уголовное  законодательство  этой  уголовно-правовой  нормы  породило  ряд  квалификационных  проблем,  требующих  теоретического  анализа»  [15].

Одной  из  таких  проблем  является  разграничение  физического  посредничества  во  взяточничестве  от  дачи  взятки.  Описательная  диспозиция  части  1  статьи  291.1  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации,  которая  закрепляет  основной  состав  посредничества  во  взяточничестве,  предусматривает  две  его  формы,  давно  известные  теории  уголовного  права  и  судебной  практике  и  именуемые  в  литературе  как  «физическое»  и  «интеллектуальное»  посредничество  [14].  Проблема  разграничения  состоит  в  том,  что,  во-первых,  и  физический  посредник,  и  взяткодатель  принимают  непосредственное  участие  в  процессе  вручения  взятки  должностному  лицу-взяткополучателю  с  той  лишь  разницей,  что  взяткодатель  дает,  а  посредник  передает  незаконное  вознаграждение,  во-вторых,  взяткодатель,  как  и  посредник,  может  не  преследовать  собственной  пользы  от  тех  действий  (бездействия),  которые  должно  совершить  должностное  лицо  за  взятку,  а  передавать  последнюю  в  интересах  других  лиц.  В  последнем  случае  речь  идет  о  весьма  непростом  вопросе  -  отличии  физического  посредничества,  при  котором  лицо  действует  по  поручению  взяткодателя,  от  дачи  взятки,  когда  лицо  действует  в  пользу  представляемых  им  лиц. 

В  теории  уголовного  права  выработаны  следующие  основные  критерии  разграничения  посредника  во  взяточничестве  и  взяткодателя:  «принадлежность  взятки»  и  «принадлежность  интереса».

Например,  В.  Борков  отмечает  [1],  что  для  решения  проблемы  отграничения  посредника  от  взяткодателя  «в  качестве  первичного  признака  следует  рассматривать  интерес.  У  посредника  мотив,  как  правило,  корыстный,  реже  карьеризм,  взяткодатель  же  непосредственно  заинтересован  в  предательстве  должностным  лицом  интересов  власти  и  службы.  Той  же  позиции  придерживается  И.  Ткачев  [13],  справедливо  подчеркивающий,  что  основным  признаком,  позволяющим  отличить  посредника  от  взяткодателя,  выступает  их  интерес  в  совершении  или  несовершении  должностным  лицом  определенных  действий.

Таким  образом,  многие  исследователи  убеждены,  что,  в  отличие  о  посредника,  взяткодатель,  даже  действующий  от  имени  представляемого  им  лица,  всегда  заинтересован  в  совершении  взяткополучателем  определенного  деяния,  потому  именно  определенное  поведение  должностного  лица  —  та  конечная  цель,  которую  преследует  взяткодатель  при  совершении  преступления,  предусмотренного  статьей  291.1  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации.

В  данном  случае  следует  согласиться  с  мнением  П.С.  Яни  [17],  выступающего  с  критикой  приведенного  выше  утверждения.  П.С.  Яни  полагает,  что  критерий  интереса  слишком  неопределенным  и  предлагает  более  конкретный  и  значительно  проще  устанавливаемый  критерий  —  принадлежность  имущества,  из  которого  передается  взятка.  По  мнению  ученого,  разграничивая  непосредственную  передачу  взятки  по  поручению  взяткодателя  и  дачу  взятки  должностному  лицу  за  действия  (бездействие)  по  службе  в  пользу  представляемого  взяткодателем  физического  либо  юридического  лица,  следует  исходить  из  того,  что  посредник  передает  взятку,  действуя  от  имени  и  за  счет  имущества  взяткодателя.  В  отличие  от  посредника  взяткодатель,  передающий  взятку  за  действия  (бездействие)  по  службе  в  пользу  представляемого  им  лица,  использует  принадлежащее  ему  или  незаконно  им  приобретенное  имущество  в  качестве  предмета  взятки  либо  для  оплаты  предоставляемых  должностному  лицу  услуг  имущественного  характера.  Имущество,  переданное  в  качестве  взятки,  может  быть  также  получено  взяткодателем  в  долг  у  лица,  ставшего  посредником  в  получении  либо  даче  взятки  [17].

Р.  Шарапов  и  М.  Моисеенко  обоснованно  полагают  [14],  что  физический  посредник  не  входит  в  состав  выгодоприобретателей,  непосредственно  извлекающих  пользу  от  служебного  поведения  должностного  лица,  обусловленного  взяткой.  Таковыми  признаются  только  сам  взяткодатель  или  представляемые  им  лица.  Не  исключается  иная,  косвенная  заинтересованность  посредника  в  служебном  поведении  взяткополучателя,  продиктованная  мотивами  семейственности,  корысти  и  другими.  Например,  посредник,  являющийся  близким  родственником  взяткодателя,  в  силу  данного  обстоятельства  может  быть  заинтересован  в  решении  в  пользу  взяткодателя  вопроса  за  взятку,  либо  от  совершения  действий  (бездействия)  по  службе  со  стороны  взяткополучателя  будет  зависеть  материальное  вознаграждение  посредника,  обещанное  ему  взяткодателем.  Однако  подобная  заинтересованность  физического  посредника  не  влияет  на  квалификацию  его  действий,  поскольку  напрямую  польза  от  служебного  поведения  должностного  лица,  обусловленного  взяткой,  в  виде  возникновения,  изменения  или  прекращения  прав  и  обязанностей,  принадлежит  не  посреднику,  а  взяткодателю  или  представляемому  им  лицу.

Физический  посредник  не  может  совмещать  роль  представляемого  взяткодателем  лица  и,  таким  образом,  преследовать  личную  пользу  от  действий  (бездействия),  обусловленных  передаваемой  взяткой,  так  как  в  таком  случае  он  превращается  во  взяткодателя.  Напротив,  в  силу  части  1  статьи  291.1  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации  физический  посредник  передает  взятку  по  поручению  взяткодателя,  в  том  числе  действующего  в  чужом  интересе,  а  взяткодатель  дает  взятку,  в  том  числе  через  посредника.  Это  означает,  что  первичным  источником  материального  обогащения  взяткополучателя  является  взяткодатель  как  владелец  незаконного  вознаграждения,  а  не  посредник,  для  которого  вознаграждение  является  чужим.

Таким  образом,  физическим  посредником,  передающим  взятку  по  поручению  взяткодателя,  является  лицо,  которому  передаваемый  предмет  взятки  не  принадлежит  на  праве  собственности  или  в  силу  каких-либо  других  обстоятельств,  и  которое  не  преследует  личной  пользы  в  виде  возникновения,  изменения  или  прекращения  прав  и  обязанностей  от  тех  действий  (бездействия)  должностного  лица,  которые  обусловлены  предаваемой  им  взяткой.  При  отсутствии  хотя  бы  одного  из  указанных  признаков  лицо,  передавшее  взятку  взяткополучателю  или  его  посреднику,  должно  признаваться  не  посредником,  а  взяткодателем.  На  этих  взаимосвязанных  положениях  и  основано  отличие  физического  посредника  во  взяточничестве  от  взяткодателя.

Таким  образом,  выделены  наиболее  сложные  вопросы  квалификации  взяточничества,  вызывающие  трудности  и  ошибки  в  правоприменительной  деятельности,  а  также  дискуссии  в  теории  уголовного  права,  к  их  числу  можно  отнести  следующие  вопросы:  разграничение  получения  взятки  и  мошенничества;  проблемы  квалификации  совокупности  эпизодов  взяточничества;  разграничение  физического  посредничества  во  взяточничестве  от  дачи  взятки.  При  этом  остаются  и  другие  проблемные  моменты,  требующие  глубоко  научного  осмысления  в  рамках  отдельного  исследования.

Проблемы  применения  норм  уголовного  законодательства  об  ответственности  за  взяточничество  в  основном  сводятся  к  трем  положениям:

Во-первых,  это  правильное,  единообразное  толкование  признаков  соответствующих  составов  преступлений  с  учетом  их  взаимосвязи  с  иными  законами,  подзаконными  нормативными  правовыми  актами  и  с  учетом  разъяснений  Пленума  Верховного  Суда  Российской  Федерации.

Во-вторых,  это  трудности  в  сопоставлении  фактических  признаков  совершенного  деяния  с  указанными  признаками  составов  взяточничества.

В-третьих,  это  сложности,  связанные  с  разграничением  таких  преступлений  между  собой,  а  также  с  проведением  отграничения  от  иных,  смежных  с  ними  составов  преступлений.

Список  литературы:

1. Борков  В.  Новая  редакция  норм  об  ответственности  за  взяточничество:  проблемы  применения  /  В.  Борков  //  Уголовное  право.  —  2011.  —  №  4.  —  С.  12.
2. Бочкарев  С.А.,  Радченко  О.В.  И  все-таки  мошенничество  или  взяточничество?  /  С.А.  Бочкарев,  О.В.  Радченко  //  Законность.  —  2013.  —  №  1.  —  С.  35.
3. Гаухман  Л.Д.  Квалификация  преступлений:  закон,  теория  и  практика  /  Л.Д.  Гаухман.  3-е  изд.,  перераб.  и  доп.  М.:  АО  «Центр  ЮрИнфоР»,  2005.  —  С.  18.
4. Дело  «Селиверстов  против  Российской  Федерации»  (жалоба  №  19692/02):  постановление  Европейского  Суда  по  правам  человека  [от  25  авг.  2008  г.]  //  Российская  юстиция.  2009.  №  4.
5. Дело  «Абрамян  против  Российской  Федерации»  (жалоба  №  10709/02):  постановление  Европейского  Суда  по  правам  человека  [от  9  окт.  2008  г.]  //  Бюллетень  Европейского  Суда  по  правам  человека.  2009.  №  8.
6. Конвенция  о  защите  прав  человека  и  основных  свобод:  [заключена  в  г.  Риме  4  нояб.  1950  г.  (с  изм.  от  13  мая  2004  г.)  //  Собрание  законодательства  РФ.  —  2001.  —  №  2.  —  Ст.  163.
7. Кошаева  Т.О.  Судебная  практика  по  уголовным  делам  о  краже  чужого  имущества  /  Т.О.  Кошаева  //  Комментарий  судебной  практики  /  под  ред.  К.Б.  Ярошенко.  М.:  Юрид.  литература,  —  2012.  —  Вып.  17.  —  С.  225—226.
8. Комментарий  к  Уголовному  кодексу  Российской  Федерации  (постатейный)  /  Т.К.  Агузаров,  А.А.  Ашин,  П.В.  Головненков  и  др.;  под  ред.  А.И.  Чучаева.  испр.,  доп.,  перераб.  М.:  КОНТРАКТ,  2013.  —  С.  515.
9. Комментарий  к  Уголовному  кодексу  Российской  Федерации  (постатейный)  /  В.И.  Булавин,  В.В.  Воробьев,  Ю.В.  Головлев  др.;  под  ред.  А.А.  Чекалина,  В.Т.  Томина,  В.В.  Сверчкова.  4-е  изд.,  перераб.  и  доп.  М.:  Юрайт-Издат,  2007.  —  С.  1041.
10. Кузнецова  Н.Ф.  Проблемы  квалификации  преступлений:  лекции  по  спецкурсу  «Основы  квалификации  преступлений»  /  науч.  ред.  В.Н.  Кудрявцев.  М.:  Городец,  2007.  —  С.  330.
11. О  судебной  практике  по  делам  о  взяточничестве  и  об  иных  коррупционных  преступлениях:  постановление  Пленума  Верховного  Суда  РФ  от  09  июля  2013  г.  №  24  //  Российская  газета.  №  154.  17  июля.
12. Подгрушный  М.А.  Проблемы  квалификации  совокупности  эпизодов  взяточничества  в  теории  и  судебной  практике  /  М.А.  Подгрушный  //  Вестник  Чувашского  университета.  —  2013.  —  №  1.  —  С.  74.
13. Ткачев  И.  Проблемы  реализации  уголовной  ответственности  за  посредничество  во  взяточничестве  /  И.  Ткачев  //  Уголовное  право.  —  2012.  —  №  2.  —  С.  65—66.
14. Шарапов  Р.,  Моисеенко  М.  Отличие  физического  посредничества  во  взяточничестве  от  дачи  взятки  /  Р.  Шарапов,  М.  Моисеенко  //  Уголовное  право.  —  2013.  —  №  1.  —  С.  71.
15. Чашин  К.В.  Квалификация  посредничества  во  взяточничестве  при  темпоральной  конкуренции  уголовно-правовых  норм  /  К.В.  Чашин  //  Общество  и  право.  —  2013.  —  №  1  (43).  —  С.  134.
16. Яни  П.С.  Взятка  или  мошенничество?  /  П.С.  Яни  //  Законность.  —  2012.  —  №  6.  —  С.  30—31.
17. Яни  П.С.  проблемы  квалификации  посредничества  во  взяточничестве  /  П.С.  Яни  //  Законность.  —  2013.  —  №  2.  —  С.  25.