ИСТОРИЯ, ПРИЧИНЫ И ИТОГИ ВВЕДЕНИЯ ИНСТИТУТА МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В РОССИЙСКОЕ ПРАВОВОЕ ПОЛЕ

HISTORY, REASONS AND RESULTS OF INTRODUCING THE INSTITUTE OF LOCAL SELF-GOVERNMENT INTO THE RUSSIAN LEGAL FIELD

Boris Khachaturyan

Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Director, Far Eastern Scientific Center of Municipal Law (DVNTSMP),

Russia, Khabarovsk

АННОТАЦИЯ

 На основе историко-правового анализа причин отказа российским политикумом от российских систем управления (земство и Советы) и введения в правовое пространство РФ института местного самоуправления высказывается точка зрения о неприемлемости для России этого института. Хронологические рамки исследования включают период с издание положения о губернских и уездных земских учреждениях и Городового положения (1864-1870 гг.), до внесения в ГД ФС РФ проекта закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти» — 2021 г.

ABSTRACT

Based on a historical and legal analysis of the reasons for the refusal by Russian politicians from Russian management systems (zemstvo and Soviets) and the introduction of the institution of local self-government into the legal space of the Russian Federation, a point of view is expressed about the unacceptability of the institution for Russia. The chronological framework of the study includes the period from the publication of the regulations on gubernia and uyezdzemstvo institutions and the municipal statutes (1864-1870), until the inclusion in the State Duma of the Federal Assembly of the Russian Federation of the draft law “On the general principles of the organization of local self-government in a unified system of public authority” - 2021.

Ключевые слова: местное управление, земство, самоуправление, местное самоуправление, Советы, децентрализация власти

Keywords: local government, zemstvo, self-government, local self-government, Soviets, decentralization of power

Развитие капитализма в России ко второй половине XIX в. потребовало преобразований во всех сферах жизнедеятельности страны. Отвечая на требование времени правительством, по инициативе императора Александра II, были подготовлены положения, которыми вводилась новая система управления на уровне губерний, уездов и городов получившая в последующем обобщающее название «земство».

Положениями предусматривалось создание органов местного управления в виде: представительных органов — земских собраний с формируемыми ими исполнительными органами — управами, возглавляемыми должностными лицами, назначаемыми собраниями и им (собраниям) подотчётными (обращаем особое внимание на тот факт, что в официальных документах местные органы обозначались как органы управления, а не органы власти, самоуправления или что-то подобное).

С формальной стороны деятельность земских учреждений заключалась в: 1) издании обязательных постановлений; 2) распоряжений; 3) исполнительной деятельности. Всё это выражалось в праве земских органов заведовать местными хозяйственными вопросами, в том числе взимания налогов, формирования бюджета, содержание больниц, школ и дорог, обеспечения продовольствием и т.д., а также и это четыре, в контроле представительных органов за исполнением их решений исполнительными (управами), с привлечением к «законной ответственности» выборных должностных лиц и нерадивых чиновников.

Оценивая земскую систему, большинство исследователей в последующем сходятся во мнении, что земская реформа совместно с другими реформами второй половины XIX в., заложила основу развития экономики, благодаря чему Россия к началу XX в. вышла на лидирующие позиции по многим показателям став четвертой экономикой мира.

Как показывает история, такая перспектива и такие результаты не устраивали отдельных членов российского общества, находящихся под влиянием различных зарубежных политических теорий, течений, партий и они начали искать альтернативу государственной системе власти и управления исходя из своего понимания возможного госустройства в России и будущего её развития.

Основными противниками правительственной земской реформы в России были представители либеральной и социал-демократической оппозиции, у каждой из которых были свои взгляды на будущее развитие России, формы и способы их претворения в жизнь.

Например, российские либералы первоначально развернули легальную борьбу с земскими реформами под лозунгом необходимости их демократизации путём децентрализации власти и управления и предоставления бóльших демократических прав и свобод населению. Если вначале путь к этому им представлялось реформирование, то позже они стали рассматривать вопрос революционного изменения имперской системы управления, в том числе и на местном уровне (губерния, уезд, город), вплоть до разрушения государства.

Немного погодя такую же позицию заняли и социал-демократы, но спустя некоторое время уже большевики, исходя из теории перманентной революции, перешли на позицию необходимости революционного переустройства имперского управления, в последующем предложив свою систему управления — Советы.

Позиция на действующую систему государственного управления (земство) у партий, казалось бы, с противоположными взглядами в данной области, со временем сошлись — действующая система управления, в том числе и на местном уровне, должна быть разрушена, во имя «демократического будущего». Оппозиционными кругами начинается поиск такой системы.

История поисков либералами подробно изложена князем А. И. Васильчиковым и В. П. Безобразовым, правда, иногда с совершенно разными выводами.

Например,  А. И. Васильчиков в опубликованном в 1869 г. первом томе работы «О самоуправлении…» [6], анализируя системы местного управления в Германии, Франции, Англии и частично США, Швейцарии и Бельгии сделал на взгляд автора, спорные, даже с позиции либералов, выводы и предложения.

Например, рассмотрев немецкую систему он отмечет, что для нас, русских, изучение немецкой общественной организации представляет тот интерес, что мы находим в этой организации, доживающей последние свои дни в Германии, следы всех тех воззрений и предположений, которые блудные сыны этой учёной страны предлагают нам в России как лучшие, самые зрелые плоды своей высокой цивилизации, плоды действительно перезрелые и неспособные вывести Россию к демократии, в которую мы погружаемся. Кроме того, он отмечает, что немцы видели задачу новой системы управления в достижении «Главной цели, к коей единодушно стремились правительство и народ — для объединения германского племени, собирания немецких земель» [6], что в корне расходилось и расходится с воззрениями российских либералов.

Совершенно другую характеристику немецкой системе местного управления даёт В. П. Безобразов отмечавший в работе «Земские учреждения и самоуправление» [4], что немецкий закон 1872 г. удовлетворил всем разумным либеральным требованиям относительно преобразования местной администрации в духе самоуправления [4, с. 45].

Что касается французской системы местного управления, то А. И. Васильчиковым сделал вывод, что она для России не подходит, так как Франция отстаёт от современного движения и что другие народы, руководимые другими началами и, по-видимому, оставшиеся в стороне от философии и революций XVIII в., опережают её в свободе и благосостоянии народных масс [6].

В свою очередь В. П. Безобразов, характеризуя французскую систему местного управления в 1874 г. отмечал, что «Франция не может постигнуть местного самоуправления, иначе как в дикой форме Парижской коммуны 1871 года» [4, с. 51].

Не восприятие российскими либералами французской системы указывает о том, что они в это время надеялись на реформирование земства, а не на революционные преобразования.

Таким образом, по мнению А. И. Васильчикова и В. П. Безобразова ни немецкая, ни французская системы в то время, во-первых, не являлись системами местного самоуправления, во-вторых, не обозначались в своих странах как местное самоуправление, в-третьих, по их мнению, были непригодны для российского государства.

В итоге, характеризуя крайне уничижительно русскую национальную систему — земство, как недемократическую и централизованную делают вывод, о том, что земская система якобы мешает развитию российской государственности. По мнению автора несколько поспешный вывод, так как земство было введено только в 1864-1870 гг. Естественно встаёт вопрос о том, когда оно успело начать мешать развитию российской государственности.

Опираясь на вывод о недемократичности и централизации земской системы, А. И. Васильчиков предлагает внедрить в России английскую систему, которая, по его мнению, являлась «утвердительным примером местного самоуправления», вводит в российский научный лексикон идеологему «самоуправление», как перевод английского термина «selfgovernment» [так термин указывался в большинстве произведений в XIX в. Автор далее будем употреблять его в современном написании — «self-government» (даже история с написанием указывает на различиях в понимании этого термина), в цитатах же, как отмечали авторы цитируемых произведений] и производные от них словосочетания «localself-government» — «местное самоуправление» (далее — МСУ).

На взгляд автора такой перевод для обозначения системы управления несколько некорректен, так как слово «self» в английском языке имеет более 20 прочтений (самость, сам, автономия… — подробно понимание этого термина изложены в статье: «Self: как используется в английском языке» [22]) и автору представляется было бы логичнее вводить его в российский лексикон как «автономия». Это же касается и слова «government» имеющего так же различное осмысление (от «управления» до «правительства»). Тогда бы словосочетание «местное самоуправление» могло звучать как «местное автономное управление» или «местное автономное правительство», что, по мнению автора, было бы более понятным и не вызывало бы, в дальнейшем, больших споров и кривотолков о сути и принципах системы и необходимости выдумывать ещё один новый термин в виде идеологемы «самоуправление» заложившей новое словосочетание «местное самоуправление» не воспринимаемое россиянами в течение десятилетий.

Смеем предположить, что выбор идеологемы российскими либералами связан не с научным анализом, а с бытующим в течение столетий (как в досоветское, так и в постсоветское время) среди россиян преклонением перед Западом и прежде всего Англией из-за отсутствия у отдельных из них, критического анализа положения дел в этой стране, что и приводило к таким поверхностным выводам. По мнению автора за словесной либеральной мишурой о демократии, свободах и децентрализации скрывалась очередная попытка объединённого Запада внедрить в России систему направленную, прежде всего, на разрушение российской системы управления, а затем и самого российского государства. Причём разрушения изнутри, руками граждан России, путем внедрения чуждой российскому менталитету идеологемы «самоуправление».

Вот что интересно, отдавая идеологеме приоритет и первенство, прежде всего в экономическом развитии Англии, А. И. Васильчиков совершенно не берёт во внимание, во-первых, что экономический рост Великобритании, позволившей ей к тому времени выйти на передовые позиции в мире, в первую очередь был обусловлен ограблением колоний чем, вообще-то Россия ни тогда, ни после не занималась, то есть не имела в перспективе такой экономической базы. Во-вторых, что английские научно-политические круги, поняв к середине XIX в., что система «self-government» свою задачу [разрушение предыдущей системы управления (феодальной) и формирование новой — (капиталистической), причём зачастую с помощью оружия] выполнила, определение системы управления как «self-government» в английской научно-политической литературе постепенно выходит из употребления и к середине XIX в. в английской практике закрепляется новое определение: «localgovernment» — «местное управление», «местное правительство» с совершенно иными принципами. Как отмечал в 2001 г. Т А. Свиридова: «По уточнению английского историка Б. Кейт-Лукаса, словосочетание «localgovernment» впервые встречается в отчёте королевской комиссии по муниципальным вопросам в 1835 г. [21, с. 52-65]. В-третьих, что ни французы, ни немцы, как об этом не раз отмечал сам А. И. Васильчиков в своём произведении, термин «self-government» на тот момент не употребляли. Например во Франции, он отмечает, что местная система управления там тогда называлась административная централизация — centralisationadministrative, в Германии — сословные учреждения — ständischeVerfassung. Как бы вторя ему, Л. А. Велихов в 1928 г. отмечал: «Во Франции соответствующего термина, — (самоуправление — Б.Х.), — вовсе не существует, и он заменён там понятиями «децентрализация», или «муниципальная власть» (pouvoirmunicipal)» [8, с. 235].

Проведённый анализ позволяет утверждать, что, несмотря на отсутствие ко второй половине XIX в. в немецком и французском праве чего-то подобного термину «самоуправление» и прекращение использования англичанами термина «self-government» отдельные российские досоветские, а позже постсоветские адепты МСУ этого не замечали и продолжают, вопреки логике, в своих произведениях называть системы этих стран местным самоуправлением.

По мнению автора, перевод российскими либералами термина «self-government» как «самоуправление» является прекрасным примером языка иносказаний, когда за разговорами о демократии скрывается истинный смысл слова, в данном случае заключающийся в разрушении предыдущей системы управления, но, чтобы не оттолкнуть от себя население страны, термин «земство» оппозиция продолжала употреблять в своих изысках.

Появление идеологемы «самоуправление» в русском языке и её распространение в научной литературе требует особого пояснения, так как анализ литературы даёт возможность сделать вывод о том, что в русском языке до середины XIX в. такого слова — «самоуправление» не было. Например, в словаре «Русского языка Академии Российской» изданном в 1794 г. [23] и «Толковом словаре живаго великорусского языка Владимира Даля» изданном в 1863 г. [24] это слово отсутствует. Не нашли его ни в книге Н. М. Карамзина «История государства Российского» ни в Конституции Н. М. Муравьева изданных в первой половине XIX в., а вот словосочетание «народное правление» у Н. М. Карамзина встречается, Н. М. Муравьев в своей «Конституции» оперирует термином «местное управление» включая туда областные, волостные, городовые и уездные учреждения.

Вот что интересно. Раскрывая историю появления в российском лексиконе идеологемы, Л. А. Велихов в 1928 г. отмечал: «Наиболее полное и широкое толкование названному термину, — (самоуправление — Б.Х.), — даётся ещё в XVII столетии Англией (selfgovernment), откуда он был заимствован в 50-х годах прошлого века Германией (Selbstverwaltung), — (ещё одно определение немецкой системы местного управления — Б.Х.), — и в 60-х годах Россией». Далее проанализировав все мытарства с попытками его российских современников дать определение этой идеологеме в течение без малого 70 лет с горечью добавит, что «Самый термин «самоуправление», как и большинство терминов в социальных науках, не имеет вполне точного и единого научного значения. В разных странах и разными авторами он понимается различно» [8, с. 235], — (курсив автора — Б.Х. Далее это обозначение указывается короче «курсив автора» ).

Возникают вопросы к позднесоветскому и постсоветскому российскому политикуму: известно ли им это предостережение Велихова, а если известно, то, как можно было включать подобный вульгаризм, рождённый в недрах социальных наук, в закон как норму права, цель и смысл которого они в последующем не могут чётко и однозначно сформулировать в течение десятилетий.

К тому же история показывает, что поверхностное отношение к социальным технологиям как к нечто вторичному зачастую бывает ошибочным, так как они часто становятся взрывными, разрушительными силами, особенно когда овладевают массами (прекраснейший пример с марксизмом). Кроме того, на  взгляд автора выбор английской системы местного управления хорошо объясняется фразой о том, что в очередной раз «англичанка нагадила» теперь руками российских либералов.

Объясняя причину, введение в русский язык идеологемы А. И. Васильчиков ссылался на необходимость исследования «Тех порядков внутреннего местного управления, которые входят в круг действий крестьянских, земских и мировых учреждений. Отыскивая общий смысл и разум этих законоположений, мы свели их в одно общее понятие и под одно руководящее начало, которое называем самоуправление» [6, с. 1]. Именно в русле этих трёх форматов он и рассматривает в своём произведении предлагаемое им «общее начало» — самоуправление, давая форматам характеристики и оценки, причём далёкие от «общего понятия». Тем самым на долгие годы, запутав своих сторонников в его понимании.

Началась эта путаница уже в XIX в. с попыток научных кругов сформулировать понятие идеологемы.  Например  В. И. Даль в 1882 г. во втором издании «Толкового словаря…», толкуя в целом идеологему как систему, направленную на децентрализацию управления, особо отмечает самоуправство и насилие американской системы МСУ [24, с. 138] по отношению к членам сообщества со стороны администраций. К сожалению, постсоветские законодатели не обращают внимание и на это предостережение, но итоги внедрения института МСУ в российское правовое пространство приведшие к росту числа казнокрадов, мздоимцев, бездушных бюрократов и тому подобной нечисти подтверждают страшный вывод В. И. Даля.

Или, например, наш современник автор учебного пособия Н. Е. Коваленко (2008 г.) считающий, что «Демократические институты, — читай либеральные (Б.Х.), — в России могли обрести устойчивость и развиться только в случае демонтажа корпоративности» [10, с. 13], но ведь именно это и начало делать земство, а Советы закончили. Однако Советы современные либералы на считают демократическими.

Кроме того, об этом же (о путанице в понятиях) указывают факты: а) причисления большинством исследователей к самоуправлению различных форм народного правления с Древней Руси до Временного правительства, в том числе земства, совершенно не отвечающие сформулированным А. И. Васильчиковым параметрам/форматам, хотя именно на критике земства и строилась его гипотеза «самоуправления». По мнению автора, такое навешивание ярлыка «самоуправление» на российские исторические формы местного управления напоминает жалкие потуги современных украинских псевдоучёных по навешиванию ярлыка «Украина» на российские территории современного проживания, так называемых «украинцев»; б) многочисленные тщетные попытки исследователей и законотворцев в течение десятилетий определить цель и сформулировать общеприемлемые понятие и принципы российского МСУ исходя из его понимания западными теоретиками.

Таким образом, проведённый анализ позволяет отметить, что при предложении либералами новой системы управления как и в Библии «в начале было слово…», но если в библейских сюжетах, оно, по мнению отдельных богословов, обозначало создание из хаотичной массы вещества единой материи, а затем общего миропорядка, то либеральная идеологема предложила, в интересах демократии, механизм разрушение единой системы управления на два уровня: уровень государственного управления и уровень самостоятельного местного самоуправления.

Понимая скрытую цель либеральной идеологемы «самоуправление» и словосочетания «местное самоуправление» на децентрализацию единого управления с целью его разрушения (а возможно и государства), взятого из опыта «заклятого друга» России — Англии, ни царское, ни Временное правительство, как показывают архивы, не допустили их в российское правовое пространство. К сожалению, несмотря на это, благодаря ничем не сдерживаемой навязчивой пропаганде адептов МСУ, идеологема смогла поучаствовать в выполнении скрытой цели: усилиями либералов и социал-демократов Российская империя как государство прекратила своё существование и на её просторах появилось несколько самостоятельных государств.

Что касается позиции большевиков по отношению к местному самоуправлению, то она хорошо прослеживается в высказываниях их функционеров и в практике советского госстроительства.

Например, в 1901 г. В. И. Ленин в работе «Гонители земства и анибалы либерализма» [13, с. 21-72] рассматривая управление на местах, высказывал идею, разделяемую всеми приверженцами либерализма о том, что в земском самоуправлении был заложен зародыш конституции, который имел шанс, перерасти в цивилизованное конституционное государство без революций и потрясений. Более того, придя к власти, большевики на первых порах попытались создать коалицию Советов с земством, созданным Временным правительством, о чём красноречиво указывают первые советские декреты, посвящённые расширению прав местного самоуправления, и создание комиссариата по местному самоуправлению для «объединения деятельности всех городских и земских учреждений», и предприняли попытку использовать принципы самоуправления в экономике, образовании, и даже в армии, но, видя, что эти опыты приводят, в большинстве своём, к отрицательным результатам, поставив на грань разрушения теперь уже молодое советское государство, через несколько месяцев стали переходить к организации как государственного, так и местного управления на принципах единства власти и управления под лозунгом «Вся власть Советам», что и было закреплено в Конституции РСФСР 1918 г.

В последующем отношение большевиков к идеологеме и местному самоуправлению, чётко сформулировал Л. М. Каганович, заявивший в 1923 г., что «Нэп вызвал у наших врагов некоторые надежды, если не на уничтожение Советского государства, то на его демократическую эволюцию и, в частности, на эволюцию Советов в сторону старых земских и городских самоуправлений», указав перед этим, что «Государственная власть в целом стала самоуправлением, а местное самоуправление стало государственной властью» [9 с. 16, 77.], тем самым выразив будущую формулу взаимоотношений между государством и местным управлением. На этих же позициях стоял и И. В. Сталин, в этом же ключе высказывался и М. И. Калинин [11]. На долгие десятилетия эта точка зрения будет превалировать в СССР.

Постсоветскими исследователями эти взгляды были названы «Идеологемой, которая довольно умело использовалась при создании нового государственного аппарата, не предусматривающего местного самоуправления» [7, с. 91]. Очень спорное заключение. Например, Л. А. Велихов на вопрос о том существует ли «местное самоуправление» в Советской России в 1928 г. отмечал, что «Особый вид пролетарского самоуправления, ещё мало дифференцированного и находящегося под сильным общегосударственным воздействием, в СССР существует. Так же смотрит большинство советских авторов» [8, с. 240], (курсив автора), то есть надо было не разрушать в последующем советскую систему, а реформировать её, как сделали, например, в Китае, но это в планы либералов и их сторонников не входило.

Вызывает недоверие к идеологеме и словосочетанию и попытки их использования немецко-фашистскими войсками, при определении системы управления на отдельных оккупированных территориях в годы Великой Отечественной войны.

Оценивая итоги советизации в СССР необходимо отметить, что,несмотря на имеющиеся недостатки в формировании и функционировании органов власти и управления, в глазах большинства трудящихся Советы, рождённые «революционным творчеством масс» не допустив в правовое поле СССР идеологему, взяв лучшее из земской системы и усовершенствовав её, стали символом народовластия, участие в их работе означало для большинства граждан приобщение к управлению государством. Успехи этой системы, были продемонстрированы в годы индустриализации, Великой Отечественной войны, освоении космоса и т.п., в итоге СССР стал второй экономикой мира.

Большевистское табу на употребление идеологемы «самоуправление» было снято коммунистами в послевоенное время. В 1959 г. на XXI съезде КПСС в докладе Н. С. Хрущёва официально прозвучало слово «самоуправление» вкупе со словом «демократия». Никита Сергеевич отмечал, что «Для нас демократия — это подлинная власть народа — это всемерное развитие самостоятельности и активности трудящихся масс, их самоуправление» [14, с. 93], (курсив автора). Употребление здесь слова демократия указывает на желание партийных функционеров уже тогда влиться в европейское демократическое сообщество на правах равноправного его члена и ради этого они были согласны сменить советскую систему местного управления на «самоуправление». В 1977 г. в преамбуле Конституции СССР, было закреплено положение о том, что «Высшая цель Советского государства — построение бесклассового коммунистического общества, в котором получит развитие общественное коммунистическое самоуправление», (курсив автора).

В марте 1983 г. Ю. В. Андропов в статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР» [3, с. 9-23], повторяя конституционную формулу о коммунистическом общественном самоуправлении положительно его характеризует. Вдохновлённые такой характеристикой «самоуправления» и закреплением идеологемы в Конституции авторы статей того времени в большинстве своём, забыв о печальном опыте в области использования самоуправления большевиками в 1920 гг., достают идеологему из научного небытия и начинают её вновь раскручивать.

Итогом такой научной деятельности стало то, что претворяя в жизнь многолетнюю мечту либералов о разрушение советской системы управления либерально настроенные партийные (КПСС) функционеры, прежде всего большинство депутатов Верховного Совета СССР, вносят в политический лексикон производное от либеральной идеологемы «самоуправление» словосочетание «местное самоуправление» как модель будущего управления на нижнем уровне и закрепляют его в 1990 г. в Законе СССР «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР», во многом поспособствовавшем разрушению СССР, так как система Советов, в том числе и местных, как и партийная (КПСС) и экономическая системы были именно теми скрепами единства государства, в случае разрушения которых разрушалось само государство.

Закон СССР, во-первых, заменил конституционную цель — строительство коммунистического самоуправления на — строительство социалистического самоуправления. Такая замена, по мнению автора, объясняется желанием либерально настроенных членов КПСС,  де-факто, выйти из «джунглей» и влиться в демократический «сад» несмотря на предупреждение их предшественников о вредности для российского государства такого института. Во-вторых, введя в правовое пространство СССР понятие «местное самоуправление» институализировал систему МСУ направленную на разрушение существующей, на тот момент советской системы управления. В-третьих, попытался дать местному самоуправлению смутную формулировку, не принятую впоследствии Верховным Советом РСФСР. Тем самым заложив «головную боль» постсоветским российским адептам МСУ вылившуюся в длившуюся десятилетия безуспешную попытку определить цель этого института и дать ему чёткое юридическое определение.

В результате, и это главное, вместо подъёма экономики и расширения политических прав и свобод граждан, обещанных разработчиками закона, экономика, политический потенциал потерпели сокрушительное поражение, а страна была разрушена. На политической карте мира на месте СССР, как и в 1917-1918 гг. на месте имперской России, появились новые государства, отдельные из которых занялись оголтелой русофобией, теперь уже без какой-либо ссылки на идеологию обвиняя Российскую Федерацию в агрессивности.

По мнению автора именно в этом, в разрушении (через децентрализацию) единой советской системы власти и управления, вплоть до разрушения государства, истинная цель введения в правовое поле СССР и РСФСР/РФ идеологемы под разговоры о демократии и либеральных демократических ценностях. Об этом же красноречиво указывает и тот факт, что из трёх составляющих идеологемы, о которых отмечал А. И. Васильчиков в XIX в. обосновывая её введение (крестьянских, земских и мировых учреждений), в постсоветской Российской Федерации не осталось ни одного, то есть идеологема к 1990 г. усилиями членов КПСС оказалась голой, но, как в сказке о голом короле, подобострастное окружение власть предержащих, несмотря на то, что идеологема голая, продолжали петь ей дифирамбы.

Невзирая на существенные расхождения с верховной властью СССР в понимании сути МСУ, теперь уже российские научные и политические круги начали активно пропагандировать идеологему в связке со словосочетанием «местное самоуправление» и термином «демократия» принимаемые, большинством из них, как аксиома. В результате через год, в 1991 г., депутаты Съезда Верховного Совета РСФСР, приняли свой закон о местном самоуправлении в РСФСР, но и здесь, как и в союзном законе, что это такое, в переводе на нормальный русский язык большинству населения страны было не понятно, но это уже никого не интересовало.

Аналогичные законы были приняты и во всех союзных республиках.

В связи с тем, что в Конституции РСФСР оставался термин «Советы», в научной литературе с новой силой разгорается массированная атака на советскую систему управления, выдаются хвалебные оценки результатам внедрения МСУ в бывших странах народной демократии и ряде бывших советских республик.

История же, со временем, расставила всё на свои места: отдельные из стран бывшего лагеря народной демократии и бывших советских республик либо повторят судьбу СССР — распадутся (Югославия, Чехословакия, Грузия, Молдавия), либо, сменив названия, идеологическую и экономическую ориентации (Польша, Венгрия, прибалтийские ССР и т.д.) встанут на экономическое содержание объединённого Запада, оплачивая это содержание оголтелой русофобией, то есть ни о какой самостоятельности этих стран, «соблазнившихся» на МСУ с его европейскими либеральными «ценностями», рассматривать не приходится, а можно отметить только о введении их населения в состояние высокой неосознанности сложившегося положения.

Те же страны, которые сохранят свои системы местного управления (Китай, Монголия, Вьетнам, Куба и т.д.) несколько их, реформируя (именно реформируя, не революционизируя, как это сделали в СССР и РСФСР), избегут разрушительного воздействия идеологемы и сохранят свою как политическую, так и экономическую независимость.

В дальнейшем, чтобы удержать своё влияние на политические и научные элиты новых «суверенных» государств международными наднациональными структурами формируется «управляемая демократия», одним из главных средств которой является местное самоуправление. С этой целью:

- разрабатываются различные нормативные документы вроде Европейской хартии местного самоуправления с требованием отражения, в нормативных актах государств их подписавших, обязательных постулатов, закреплённых в них, но стран «старой» Европы это не касалось. Это один из ярчайших примеров двойных стандартов. Отдельные страны, подписывая такие документы, обставляли подписание большим количеством оговорок, анализ которых показывает несогласие с большинством ключевых норм, в том числе и хартии. Россия, подписывая хартию (1998 г.), согласилась со всеми её требованиями, без каких-либо оговорок;

- создаются международные «неправительственные» организации типа «Объединённые города и местные власти» (UCLG) — крупнейшая организация субнациональных правительств в мире. Членами организации стали более 30 российских городов. Организация имеет свою конституцию. Наличие двух конституций (Конституции РФ и Конституции UCLG) ставит перед городами членами UCLG проблему их выполнения, так как по многим позициям у них несовместимые взгляды.

По мнению автора, главная задача таких документов и организаций — подорвать суверенитет государства.

Правда Российская Федерация со временем вышла из Совета Европы и действия Европейской хартии прекращено на территории России, но в Конституции РФ словосочетание «местное самоуправление» к сожалению сохраняется. Мало того, через несколько месяцев после выхода из СЕ из уст представителей высших эшелонах власти — современных неолибералов, выходцев из КПСС — вновь звучат мантры в духе Н. С. Хрущёва (1959 г.) в современном обрамлении о том, что «Нам предстоит и дальше совершенствовать демократические институты, механизмы народовластия и местного самоуправления, …» [19], (курсив автора) и продолжают предприниматься другие действия в этом же духе, то есть более 60 лет совершенствуем демократические институты и местное самоуправление, в результате развалили одну систему власти (Советы) и «через колено» 30 лет насажаем другую (МСУ), а толку всё нет. Возникает вопрос о том, что может быть, просто не то развалили и затем совершенствуем то, что не подвластно совершенствованию, а поучиться не у кого, так как страны старой Европы её не используют, у них более 150 лет «местное управление», новые же, ставшие на этот путь в конце 1980 ‒ начале 1990 гг., «трясёт», как и Россию с её самоуправлением, причём зачастую ещё сильнее.

Что касается UCLG, то отношение к этой организации в российских научных и политических кругах пока неоднозначно. От признания UCLG самой мощной и влиятельной в мире структурой в сфере межмуниципального и межрегионального сотрудничества в работе, которой, согласно её Конституции, мы должны участвовать, до — вступление в организацию — это угроза существованию России и «Пора Следственному Комитету задавать вопросы руководству городов-членов UCLG» [1].

Метания советских и постсоветских российских законодателей в определении сути и формулировки понятия МСУ наглядно показывает история их поиска, ответственных за дела в муниципальных образованиях (далее — МО) в пяти законах о местном самоуправлении. Если в законе СССР 1990 г. МСУ определялось как «самоорганизация» (курсив автора) граждан (при этом закон не определил ответственных за дела на территории), то в законе РСФСР 1991 г. уже как «система (курсив автора) организации деятельности граждан, для самостоятельного (под свою ответственность), — (как видим ответственность граждан в скобочках, пока несколько стеснительно — Б.Х.), — решения вопросов местного значения». В законе РФ от 28.08.1995 № 154-ФЗ это «самостоятельная и под свою, — (населения — Б.Х.), — ответственность деятельность населения», (курсив автора), в законе РФ от 11.04.1998 № 55-ФЗ (перевод Европейской хартии МСУ) — как «право и реальная способность органов местного самоуправления… под свою,— (органов — Б.Х.), — ответственность», (курсив автора), в законе от 06.10.2003 № 131-ФЗ — это «форма осуществления народом своей власти… под свою, — (теперь народа — Б.Х.), — ответственность», (курсив автора), то есть от самоорганизации к самостоятельной деятельности и праву, и наконец, к форме. Первоначально без указания ответственных за дела на территориях, затем возлагая её на население, потом на органы и наконец, на народ. Выходит, за то, что в квартирах нет тепла, муниципальный транспорт плохо работает, снег своевременно не очищается и т.п. отвечают не органы МСУ, а население муниципалитетов и даже более того — н а р о д.

Таким образом, российские законодатели, разрабатывая очередной закон, формулируя понятие МСУ, вместо трезвой оценки сущности этого института пытаются каждый раз «обернуть» МСУ в новый красивый фантик, ничего не говорящий о содержании, спрятавшись за красивыми словами. Итогом таких метаний стала частая смена правил/норм при формировании МСУ, что в конечном итоге привело к неустойчивости системы в целом.

Конечно, можно сослаться на богатство русского языка, но норма права требует чёткой и однозначной формулировки на многие годы, а такое метание указывает, что институт МСУ в лучшем случае — это мертворождённое изобретение XIX в., не понимаемое в течение десятилетий даже его адептами. В худшем — это то о чём и предупреждал В. В. Путин 28.11.2023 г. — желание определённого круга лиц «посеять смуту» [19].

Ответ на вопрос о причинах не восприятия идеологемы «самоуправление» и словосочетания «местное самоуправление» россиянами на протяжении полутора веков автор находит: во-первых, в объяснениях филологов отмечавших, что «Слово — это ёмкий и содержательный знак конкретной национальной культуры. В большинстве родных слов носитель языка считывает культурный код, который воспринимается им явно или на уровне языковой интуиции» [12]. Россиянами не считывается их (идеологемы и словосочетания) «культурный код» и ни идеологема, ни словосочетание не воспринимаются ими «на уровне языковой интуиции». Мало того, тот код, который они несут с собой, как показывает практика, разрушителен для государственного устройства России. Во-вторых, исходя из того, что основой либерального учения является индивидуализм, отличительной чертой которого является руководство только своими личными интересами и ничем больше, а к общественным интересам либералы, как правило, безучастны, что исключает наличие у них общих целей, способных объединить их в единое целое. Таким образом, попытки создание работоспособного либерального МСУ расходятся с российским менталитетом, в основе которого лежат общинные интересы, прекрасно продемонстрированные в трудные времена и наиболее чётко в ходе СВО после 24.02.2022 г.

Из всего вышеуказанного, как уже неоднократно отмечал автор, можно констатировать, что в умах российских законодателей так и не сложилось чёткой и ясной картины местного самоуправления, и вместо создания работоспособной системы местного управления россияне более 30 лет гоняются за миражом под названием «самоуправление». В результате, тех целей, которые ставились перед институтом МСУ российскими теоретиками, когда создавались о нём законы, не достигнуто, а происходит обратное — дальнейшее разрушение управляемости.

Что касается итогов влияния МСУ на социально-экономическое развитие России то они не вызывают оптимизма. Например, А. Одинцов (2021 г.) и иже с ним, отмечают, что «Система "управляемой демократии", создающая иллюзию "вставания с колен", а на самом деле прикрывающая олигархический бизнес, ныне показывает свою полную неспособность обеспечить стране необходимый экономический рост и воспроизводство населения, — и как результат, впереди у нас, — либо медленное угасание в нынешней системе, либо её кардинальный слом и полная перезагрузка» [18], то есть Россия находится в точке бифуркации, у населения, да и не только, накапливается усталость от бестолковщины, созданной постсоветской системой управления.

Вместе с тем симптоматичным является то, что через какое-то время после введения института МСУ и разрушения СССР, среди постсоветских российских исследователей происходит понимание того, что: во-первых, система МСУ, существующая в Российской Федерации, создавалась как определённая антитеза советской системе органов власти [5, с. 73], то есть её (Советов) разрушение, с чем МСУ успешно справилось; во-вторых, в России наступил кризис управления, в том числе и местного [2]; в-третьих, обсуждение в Государственной Думе Федерального Собрания РФ нового закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти» подтверждает вывод большинства авторов работающих над проблемами МСУ о том, что наше МСУ — это слабая, плохо работающая систем, источник многих наших бед, требующая срочного коренного изменения [15; 16; 17]; в-четвёртых, новая система управления не смогла, как когда-то земство и Советы, вывести страну в социально-экономическом развитии на передовые позиции в мире; в-пятых, в среде российского политикума происходит переоценка либеральных ценностей том числе и в отношение института МСУ.

С точки зрения объективного анализа можно сделать выводы о том, что при выборе российской либеральной оппозицией системы местного управления, во-первых, в XIX в. в научной литературе произошла подтасовка фактов о положительном влиянии английской системы «self-government» на развитие английской экономики и на этом фоне восприятие системы как передовой, с одновременным сокрытием её истинной цели и непонимание сути идеологемы «самоуправление» россиянами в течение десятилетий. Во-вторых, в XX в. постсоветские либералы, в отличие от досоветских, под разговоры о необходимости демократизации управления предложили разбить единую государственную систему управление теперь уже на три самостоятельных уровня: два уровня государственного управления (федеральный и субъектов федерации) и уровень местного самоуправления. В-третьих, и это главное, попытки советских/постсоветских элит заменить собственную систему местного управления на зарубежное МСУ, в лучшем случае, была их большой ошибкой, в худшем — российское МСУ это система манипулирования сознанием россиян с целью разрушение государства изнутри руками его граждан.

Всё вышеуказанное позволяет сделать предложение о том, что пришло время отказаться от употребления в законодательстве, и неплохо было бы и в политико-юридической литературе, непонятной для россиян в течение десятилетий, идеологемы «самоуправление» применительно к местному управлению и перейти от определения системы управления на уровне город — село, как «местное самоуправление» к определению данного уровня как «местное управление», что:

а) не просто изменит название данного уровня управления, а, во-первых, снимет с него либеральный демократический флёр и фантастические ожидания от его внедрения. Тем более что после 24.02.2022 г. западная демократия и права человека никак не соотносятся между собой; во-вторых, исключит возможное дальнейшее разрушение как системы местного управления, так и самого российского государства;

б) выбьет почву из-под ног, желающих возлагать ответственность за положение дел в муниципалитете на его население и возложит её на местные органы и их должностных лиц;

в) даст возможность государству участвовать в назначении руководителей МО и местных чиновников, как это делается в большинстве стран мира.

Всё это позволит россиянам освободиться от либеральных иллюзий и заняться строительством местного управления, основываясь на собственном многовековом опыте.

Список литературы:

1. А не таиться ли тут предательство? В России, почти все региональные власти заключили договор с ОГМВ [Электронный ресурс] // URL: https://dzen.ru/a/Y8IXeUMe-RGc_VKs (дата обращения: 24.04.2023); Плотников В. Союз глобалистов, в котором России не место [Электронный ресурс] // URL: https://c-eho.info/soyuz-globalistov-v-kotorom-rossii-ne-mesto/ (дата обращения: 24.04.2023).
2. Аналитический доклад Института современного развития Российское местное самоуправление: итоги муниципальной реформы 2003-2008 гг. [Электронный ресурс] // URL: http://www.riocenter.ru/ru/program (дата обращения: 24.04.2023).
3. Андропов, Ю. В. Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР // Коммунист. ‒ 1983.‒ № 3. ‒ С. 9-23.
4. Безобразов В. П. Земские учреждения и самоуправление. ‒ М.: Унив. тип. (Катков и К°). 1874. ‒ 52 с.
5. Букалова С. В., Меркулова К. Г. «Демократия малых пространств»: эволюция института местного самоуправления в России в контексте идей А. И. Солженицына // Власть. ‒ 2020. ‒ № 4. ‒ С. 73.
6. Васильчиков А. И. О самоуправлении: Сравнительный обзор рус. и иностр. земских и общественных учреждений. Изд. 2. В 2 томах. ‒ СПб.: Тип. Э. Праца. 1869-1871.‒ Т. 1. 1869 г. ‒ 352 с.
7. Васильев В. И. Муниципальное право России: Учебн. 2 изд., перераб. и доп. ‒ М.: Юстицинформ. 2012. ‒ 676 с.
8. Велихов Л. А. Основы городского хозяйства. Общее учение о городе, его управлении, финансах и методах хозяйства: в 2 ч. ‒ М. — Л.: Гос. изд-во. 1928. ‒ 467 с.
9. Каганович Л. М. Местное советское самоуправление: строительство советской власти на местах. ‒ М.: Красная новь. 1923. ‒ 80 с.
10. Коваленко Н. Е. Местное самоуправление как форма демократии: Учебн. пособ. ‒ СПб. Изд-во СПбГУЭФ. 2008. ‒ 296 с.
11. Комментарий к законодательству о сельских и поселковых советах. ‒ М.: Известия. 1977. ‒ 712 с.
12. Крайний» или «последний»: эксперт СПбГУ о речевых суевериях и литературной норме [Электронный ресурс] // https://spbu.ru/ 13.02.2018. (Дата обращения: 11.12.2022).
13. Ленин В. И. Гонители земства и анибалы либерализма // Полн. собр. соч. ‒ Т. 5. ‒ 550 с.
14. Материалы Внеочередного XXI съезда КПСС. ‒ М.: Госполитиздат. 1959. ‒ 259 с.
15. Метелицкая Ю. В. Актуальные проблемы местного самоуправления в Российской Федерации // Вопросы российской юстиции. ‒ 2021. - № 12. ‒ С. 100-105;
16. Щеглов Д., Самборский Т. В стране готовится окончательное устранение местного самоуправления [Электронный ресурс] // URL: https://siapress.ru/ 09.02.2022 (дата обращения: 24.09.2023);
17. Нарсеева Н. Реформа местной власти: вернуть забытое старое [Электронный ресурс] // URL: https://www.nvgazeta.ru/ 22.02.2022 (дата обращения: 24.04.2023).
18. Одинцов А. 32 года без СССР: итоги реформ – где мы находимся и куда идём [Электронный ресурс] // URL: https:// topwar.ru/(дата обращения — 22.12.2023 г.); Международная научная конференция «30 лет без СССР: итоги и уроки». Институт экономики РАН. ‒ Москва, 23.11.2021 г. [Электронный ресурс] // URL: https://www.youtube.com/ (дата обращения — 22.12.2023 г.).
19. Путин В. В. Обращения по видеосвязи к участникам Всемирного русского народного собора 28.11.2023 г. [Электронный ресурс] // URL: https://www.gazeta.ru/ 28.11.2023 (дата обращения — 29.11.2023 г.).
20. Свиридова Т. А. Местное (земское) самоуправление в XIX веке в России и Западной Европе // Муниципальное право. ‒ 2001. ‒ № 1. ‒ С. 52-65.
21. Self: как используется в английском языке[Электронный ресурс]  // URL: https://lingua-airlines.ru/ (дата обращения — 24.04.2023).
22. Словарь Академии Российской. Часть V от Р. до Т. ‒ Санкт-Петербург: Императорская Академия Наук. 1794. ‒ 1084 стб.
23. Толковый словарь живаго великорусского языка Владимира Даля. В 4-т. ‒ М.: Издательство Общества Любителей Русской Словесности. 1863. ‒ Т. 4. P-V. ‒ 1351 с.
24. Толковый словарь живаго великорусского языка Владимира Даля. Второе издание, исправленное и значительно дополненное по рукописи автора. ‒ Санкт-Петербург — Москва: Издание книгопродавца М. О. Вольфа. 1882. ‒ Т. 4. P-V. ‒ С. 138.