ПРИМЕНЕНИЕ ЗАПРЕТА ПРОТИВОРЕЧИВОГО ПОВЕДЕНИЯ В ОТНОШЕНИЯХ, СВЯЗАННЫХ С УЧАСТИЕМ ГОСУДАРСТВА В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОМ ПРАВЕ

АННОТАЦИЯ

В статье на основе анализа английских, американских и индийских судебных решений и научных работ рассматриваются особенности применения запрета противоречивого поведения к государству.

ABSTRACT

The article, based on an analysis of English, American and Indian court decisions and scientific works, examines the peculiarities of applying the prohibition of contradictory behavior to the state's actions.

Ключевые слова: добросовестность; недобросовестное поведение; запрет противоречивого поведения.

Keywords: good faith; unfair behavior; prohibition of contradictory behavior.

Государство в лице своих органов активно участвует в правоотношениях с гражданами и юридическими лицами, но особое положение государства, которое, с одной стороны, выступает как один из игроков оборота, а с другой – устанавливает правила игры. Кроме того, государство, вступая в отношения с иными субъектами, обязано руководствоваться не только собственными интересами, но и интересами всего общества в целом, ведь, как представляется, само существование государства бессмысленно без общества.

Особая роль государства, связанная с защитой общественных интересов, признается не только в российском праве, но и в зарубежных правопорядках, что приводит к наделению государства специализированными правами, а также в установлении особенностей действия тех или иных правовых институтов в его отношении.

Запрет противоречивого поведения, активно применяемый в зарубежном праве, также не стал исключением и имеет особенности применения в отношении действий государства. Объем данной статьи не позволяет охватить все правовые системы, так что остановим взор на англо-американском праве. Одним из правовых средств, направленных на пресечение противоречивого поведения, является доктрина laches, блокирующая право на обращение в суд, если истец длительное время бездействовал, зная о нарушении своих прав. Данная доктрина активно применяется в отношении частных субъектов при наличии следующих условий: необоснованная задержка подачи иска, возникновение экономического ущерба у ответчика, вызванного задержкой подачи иска, или иных неблагоприятных последствий [1, с. 960-963].

Необоснованность задержки выражается в том, что истец знает о нарушении своих прав, но не имеет уважительных причин для бездействия, при этом перечень уважительных причин достаточно широк: болезнь, иные судебные процессы, отсутствие денежных средств [2].

Под экономическим ущербом понимается возникновение у ответчика имущественных потерь, которых можно было бы избежать, если бы истец оперативно обратился за защитой своих прав, под иными негативными последствиями – в основном утрата доказательств.

Стоит отметить, что существуют особенности применения laches к государству. Общепринятым мнением как в Англии, так и в США на протяжении долгого времени была позиция о том, что к искам государства доктрина laches применяться не может, объяснялось это тем, что:

1. королю не может быть предъявлено никаких обвинений (актуально только для Англии);

2. от короля нельзя ожидать того, что он будет следить за каждым судебным процессом;

3. король не отвечает за действия своих должностных лиц.

Хотя изначально положения о суверенитете правительства были выработаны в английском праве, они были восприняты и другими системами англо-американского права [3].

Изначальным источником суверенитета государственной власти от laches был статус короля, в силу которого он обладал высшей и неограниченной властью на принятие решений [4], но с течением времени и ослаблением королевской власти, переходом полномочий короля к иным государственным органам королевский суверенитет трансформировался в государственный. Наличие государственного суверенитета объясняется тем, что он, устанавливая правила и сроки для обращения в суд, а также разрабатывая правила ограничения для частных субъектов, не должен быть ими связан, так как защищает интересы всего общества в целом. В таком случае возможно принести в жертву интересы немногих во благо остальных.

Как отмечает А. Нгуен, ситуация начала меняться в 60-е годы XX века, когда Верховный Суд США впервые высказал сомнения в применимости государственного суверенитета во всех случаях [5, с. 2131-2132]. В дальнейшем теория иммунитета разрушалась больше, например, в деле United States v. Administrative Enterprises Incorporated было отмечено, что в судебной практике отмечены следующие случаи, в которых возможно применение laches против государства:

1. действия правительства крайне несправедливы;

2. при отсутствии срока исковой давности, установленного законом;

3. если исковые требования государства не связаны с выполнением им публичных функций, т.е. государство выступает в качестве частного субъекта [6].

Первый случай является оценочным явлением, которое полностью оставлено на усмотрение суда, однако на практике судебная система предъявляет крайне высокие требования к признанию действий государства вопиюще несправедливыми в целях применения доктрины laches. Например, в уже упоминавшемся деле Costello v. United States [7] суд отказался применять laches против предъявленного спустя 27 лет иска государства об аннулировании гражданства, не посчитав длительную задержку в совокупности с вложениями гражданина в жизнь в США достаточными для применения laches.

Второй случай, как представляется, не может быть признан самостоятельным случаем, который применяется только к государству, так как отсутствие установленного законом срока исковой давности является одним из условий применения laches в США, то есть laches в принципе не применяется при наличии срока исковой давности ни к публичным, ни к частным субъектам.

Третий случай объясним тем, что предоставление преимуществ какому-либо лицу, включая государство, должно быть обосновано объективными причинами для реализации одного из основных принципов гражданского права – принципа равенства участников гражданского оборота. Особый статус государства предполагает, что помимо выполнения им публичных полномочий, оно также может вступать в правоотношения в качестве частного субъекта. Выступая в роли частного субъекта, государство имеет статус обычного субъекта гражданского оборота, к его действиям применяется laches.

Несмотря на выделение судами конкретных ситуаций, в которых может быть применена доктрина laches против государства, в настоящий момент она не получила серьезного распространения против публичных субъектов, оставаясь лишь потенциальной возможностью. Хотя суды достаточно часто ссылаются на laches в спорах с государством, но указывают на недоказанность элементов данной доктрины, это связано с тем, что, как указано выше, требования к недобросовестности государства значительно выше, чем для частного субъекта. Наличие у государства особых льгот при применении запрета противоречивого поведения вызвано, как представляется, тем, что государство, как и любой иной субъект, может совершить ошибку, но такая ошибка в отличие от частных субъектов способна оказать негативное влияние не только на само государство, но и на всё общество в целом. В таком случае нарушение частного интереса ответчика, выраженного в пренебрежении его доверием к бездействию государства, является единственным возможным способом защиты или восстановления противоположного общественного интереса, направленного на привлечение ответчика к ответственности, наложения на него, в том числе и гражданско-правовых санкций.

Вместе с тем стоит отметить, что в англо-американском праве статус государства не дает полного иммунитета даже в публичных отношениях. Неустойчивость правоприменительной практики и законодательства, а также неисполнение обещаний и заявлений государственными органами, которые порой принимают решения противоположные высказанным ранее, значительно актуализировали проблему противоречивого поведения государства. Ситуация была столь ярка, что для её устранения даже стали использовать частно-правовой институт запрета противоречивого поведения – promissory estoppel (эстоппель из обещания). Например, в деле Motilal Padampat v State of Uttar Pradesh суд применил эстоппель из обещания в отношении неисполненного обещания со стороны правительственных органов о предоставлении компании налоговых льгот, которое было признано обязательным для государства даже без соблюдения особой формы [8].

Однако с обострением проблемы в 90-х годах XX века стало ясно, что заточенная под частное право доктрина promissory estoppel не может адекватно применять в отношениях между государством и частным субъектом. Например, в деле Jeet Ram v State of Haryana было установлено, что эстоппель из обещания не может применяться против действия изданных государством законов, против законных функций государства, когда государственные служащие выходят за рамки своих полномочий, а также если изменение позиции государства связано с необходимостью соблюдения общественных интересов [9]. Фактически это привело к существованию «широкого» и «узкого» эстоппеля из обещания, первый применялся в частных отношениях, второй – в публичных. Наличие двух разных по содержанию явлений с одним наименованием само по себе противоречит принципу правовой определенности, приводит к анекдотической ситуации, когда реакцией на противоречивое поведение выступает неопределенная правовая конструкция.

Именно на рубеже 1990-2000 годов прослеживается резкое увеличение научных публикаций, связанных с анализом правовой доктрины и судебной практики в части выявления особенностей эстоппеля из обещания и доктрины защиты законных ожиданий, например работа Дина Кнайта «Эстоппель (принцип?) в публичном праве: защита законных ожиданий» [10]. Как отмечено Симоном Этрилом, на начало 2000-х годов в английском праве существовало два альтернативных подхода: первый основан на решении Robertson v. Minister of Pensions (1949), в котором отмечено, что к публичным субъектам применяются частноправовые механизмы, второй выражен в деле Counci v. Flanagan (2002), где прямо отмечено, что «в публичном праве нет места для частноправовой доктрины эстоппеля» [11, с. 3-6].

Однако, несмотря на возросший научный интерес в судебной практике, разграничение между данными категориями возникло относительно недавно – во второй половине 2010-х годов. Достаточно подробно история эстоппеля из обещания и доктрины защиты законных ожиданий раскрывается в деле State of Jharkhand v Bhramputra Metallics, рассмотренном Верховным Судом Индии, интересно оно тем, что в нем дан анализ доктрины не только Индии, но и Великобритании и США, рассмотрены основные признаки и разграничения этих доктрин.

В качестве различий между эстоппелем из обещания и доктриной законных ожиданий, признаваемых во всех юрисдикциях англо-американского права, выделяют следующее:

1. для применения доктрины законных ожиданий не требуется изменения поведения или совершения действий, влекущих причинение ущерба, адресатом обещания, для эстоппеля из обещания совершение указанных действия является обязательным;

2. эстоппель из обещания может быть использован в качестве основания для иска (отдельные юрисдикции), доктрина законных ожиданий может быть только средством защиты;

3. при применении эстоппеля из обещания судом оценивается само обещание, а в доктрине законных ожиданий предмет оценки значительно шире, включает и оценку деятельности государственного органа в иных правоотношениях, правоприменительную и правотворческую деятельность;

4. обязательным элементом эстоппеля из обещания является наличие у доверившейся стороны ущерба, доктрина законных ожиданий применяется и в случае, в котором невозможно продемонстрировать конкретный ущерб;

5. отмечается, что доктрина законных ожиданий является аналогом эстоппеля из обещания, которая развивалась параллельно с ней, но в сфере публичного права [12].

Как отмечено в деле Newbury District Council v. Secretary of State for the Environment, эстоппель из обещания связывает отдельных лиц на основании того, с чем они согласились или, о чем создали представление у другой стороны, но данное понимание нельзя распространять на публичные отношения, которые связывают всех субъектов [13]. Из этого следует и еще одно, более фундаментальное, отличие: если эстоппель из обещания направлен на защиту доверившейся стороны, являющейся частным субъектом, то доктрина законных ожиданий направлена на обеспечение верховенства закона, одной из составляющих чего является предсказуемость законодательного регулирования и правоприменительной практики [14], не выполняя свои обещания, государство не только нарушает права конкретного частного субъекта, но и подрывает доверие всего общества к государственным институтам.

Можно сделать вывод, что в настоящее время во всех юрисдикциях англо-американского права выработана демаркационная линия между эстоппелем из обещания и доктриной законных ожиданий в зависимости от того, в какой роли выступает государство (частный или публичный субъект). Данные доктрины рассматриваются в качестве самостоятельных, имеющих свои признаки и условия применения.

Представляется, что дифференцированный подход англо-американского права, предполагающий применение различных правовых институтов для пресечения запрета противоречивого поведения, является обоснованным. Кроме того, интересным для отечественного права представляется разработка особенностей применения частно-правовых моделей запрета противоречивого поведения к государству, которые бы учитывали его особую роль в гражданском обороте, направленность на удовлетворение не только и не столько лично своих интересов, но и интересов всего в целом.

Список литературы:

1. Clare S., Ashdown M.J. Laches and limitation // Trusts & Trustees. Vol. 20. Is. 9. 2014. P. 958-965.
2. A.C. Aukerman Co. v. R.L. Chaides Const. Co. // Справочно-правовая система Casemine – URL: https://www.casemine.com/judgement/us/5914bf1dadd7b049347ac2c5 (дата обращения 19.11.2025).
3. United States v. Kirkpatrick (1824) 22 U.S. 720 // Сайт Верховного Суда Соединенных Штатов Америки. – URL: https://supreme.justia.com/cases/federal/us/22/720/  (дата обращения 19.11.2025).
4. Guaranty Trust Co. v. USA (1938) 304 US 126 // Сайт Верховного Суда Соединенных Штатов Америки. – URL: https://supreme.justia.com/cases/federal/us/304/126/ (дата обращения 19.11.2025).
5. Nguyen A. It’s about time: reconsidering whether laches should lie against the government // University of Illinois Law Review. № 5. 2015. P. 2111-2140.
6. United States v. Administrative Enterprises Incorporated (1995) №94-2548 // Справочно-правовая система FindLaw – URL: https://caselaw.findlaw.com/court/us-7th-circuit/1353536.html (дата обращения: 16.11.2025).
7. Costello v. United States (1961) 365 U.S. 265 // Сайт Верховного Суда Соединенных Штатов Америки. – URL: https://supreme.justia.com/cases/federal/us/365/265/ (дата обращения: 16.11.2025).
8. M/S Motilal Padampat Sugar Mills Co. v. State Of Uttar Pradesh And Ors (1979) AIR 621. // Справочно-правовая система Indian Kanoon – URL: https://indiankanoon.org/doc/871220/ (дата обращения: 11.11.2025).
9. Jeet Ram v State of Haryana [1980] 3 SCR 689 (Supreme Court of India). // Справочно-правовая система Indian Kanoon – URL: https://indiankanoon.org/doc/1936933/ (дата обращения: 11.11.2025).
10. Knight D. Estoppel (principles?) in public law: the substantive protection of legitimate expectations. British Columbia. The University of British Columbia. 2004. // Сайт Университета Британской Колумбии – URL: https://open.library.ubc.ca/soa/cIRcle/collections/ubctheses/831/items/1.0077628 (дата обращения: 29.11.2025).
11. Atrill S. The End of Estoppel in Public Law // The Cambridge Law Journal. Vol. 62. № 1. 2003. P. 3-6.
12. The State Of Jharkhand vs Brahmputra Metallics Limited [2020]. // Справочно-правовая система Indian Kanoon – URL: https://indiankanoon.org/doc/93730232/ (Дата обращения: 16.11.2025).
13. Newbury District Council vs Secretary of State for the Environment [1981] AC 578. [Электронный ресурс]. – URL: https://planningblawg.wordpress.com/wp-content/uploads/2008/08/newbury-1981_ac_578.pdf (дата обращения: 04.03.2025).
14. Noida Entrepreneurs Assn vs Noida & Ors [2007] AIR 2007 Supreme Court 1161 // Справочно-правовая система Indian Kanoon – URL: https://indiankanoon.org/doc/70115/ (дата обращения: 02.03.2025)