АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ И ГЕНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРНОЙ ЗОНЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ

В своём докладе в Институте археологии РАН мы рассмотрели динамику археологических памятников центра Русской равнины (по 12-ти областям РФ) [1, с. 240]. Время обзора – от ашеля до развитого средневековья. Северная часть исследованного региона в разные промежутки времени по характеристикам окружающей среды либо являлась пограничной зоной с циркумполярными областями, либо входила в них. Исследование показало, что Ярославская, Тверская, Ивановская и другие северные области во все периоды, начиная с верхнего палеолита – мезолита, были густо населены, вне зависимости от условий проживания. Густота поселений падает к югу.

Антропологические исследования последних нескольких десятков лет позволили заполнить пробелы в знании центральнорусской популяции древнего населения. А исследования новейшими – генетическими методами существенно подтвердили выводы антропологов. Человек современного типа сформировался на Русской равнине, начиная с 50-го тыс. до н.э. (Костёнки, Воронежская обл.) и создал костёнковскую археологическую культуру. Она протянулась с юга на север, далеко заходя за 57-е широты.

Одно из наиболее северных поселений ископаемого человека – неоантропа – указанного времени известно близ города Владимир и называется Сунгирь. Поселение было обитаемо 22 – 18 тысяч лет до н.э. По заключению М.М. Герасимова, сунгирьский человек являлся европеоидом и принадлежал к виду Homo sapiens sapiens. Исследования людей из Сунгиря на протяжении более сорока лет вели антропологи Г.Ф. Дебец, В.В. Бунак, М.М. Герасимов, Е.Н. Хрисанфова, А.А. Зубов и др. Созданы реконструкции обитателей Сунгиря.

Современные генетические исследования позволяют сделать предположение о том, что верхнепалеолитическое население северной зоны центральных областей России являлось носителем гаплогруппы I, то есть европеоидной гаплогруппы, которая и образовалась в этом регионе примерно в то же самое время – 50 тыс. до н.э. [2, с. 190]. В современной русской популяции доля носителей гаплогруппы I составляет около 20 процентов.

Е.Н. Хрисанфова относит скелет взрослого мужчины Сунгирь-1 «хронологически, морфологически и таксономически к кругу ранних восточноевропейских неоантропов» [3, с. 32]. В конституциональном отношении Сунгирь-1 представляет своеобразный верхнепалеолитический вариант атлетического телосложения. Имеет высокий рост – около 180 см. Длина правой ключицы мужчины составляет 190 мм, что значительно превышает среднее значение у современных мужчин. У него исключительно велика абсолютная и относительная ширина плеч. Широкоплечесть являлась популяционной особенностью, она характерна и для обоих детей из Сунгиря. В целом морфотип сунгирского человека характеризуется рядом черт адаптивной природы, свойственных верхнепалеолитическим неоантропам Европы (человек современного типа).

Согласно данным исследований А.П. Бужиловой, М.Б. Медниковой, М.В. Козловской, сунгирьцы активно ходили и бегали, возможно, на довольно большие расстояния в поисках охотничьей добычи. Сунгирский мужчина имел большой опыт работы, требующей точных сильных движений предплечий. Скорее всего, он изготавливал орудия труда из камня. Оба подростка были хорошо развиты физически. Мальчик, в основном, занимался охотничьим промыслом (по характерным признакам, часто метал копье). Девочка, преимущественно, занималась изготовлением орудий и украшений (наиболее характерное для неё движение – сверление).

Проведённый химический анализ минеральной части костной ткани мужчины зрелого возраста со стоянки Сунгирь-1 показал общий умеренный уровень минеральной насыщенности. В его рационе не было значимого количества беспозвоночных (по меди и кадмию). Количество растений в рационе мало (по стронцию). Содержание цинка (от 100 до 150 ppm) типично для индивидов, питающихся мясом наземных позвоночных.

Минеральный статус мужчины Сунгирь-1, в целом, можно охарактеризовать как нормальный, сбалансированный. Никаких возрастных постдефинитивных изменений не прослеживается. В продолжение последних лет жизни он не испытывал ни длительного недоедания, ни каких-либо проблем, связанных с патологиями пищеварительной системы.

Скелет подростка обнаруживает следы задержки ростовых процессов, нарушения обмена веществ, перенесенного инфекционного заболевания [4, с. 306]. Возможно, эти стрессы и патологии были связаны с недоеданием, вызывали нарушения усвоения пищи. На зубах индивида Сунгирь-2 отмечена множественная эмалевая гипоплазия, свидетельствующая о нескольких стрессах, перенесенных им в детском возрасте. Анализ микроэлементного свидетельствует о большой удельной части растительной пищи, очень высоком проценте беспозвоночных (по меди) и явном недостатке белковой пищи животного происхождения.

Показатель минерализации костной ткани девочки Сунгирь-3 выше, чем у мальчика Сунгирь-2, и отличался от нормального. Имеются указания на нарушение минерального обмена. Основную часть питания (по цинку) составляло мясо наземных позвоночных. Растительный компонент был незначителен (по стронцию). Беспозвоночные не занимали существенное место в рационе (по кадмию и меди). Белковое питание не было достаточным (по цинку). На зубах этого индивида обнаружены множественные дефекты эмали, связанные с физиологическим стрессом в детском возрасте.

Минерализация костной ткани индивида Сунгирь-4 умеренно низкая. Концентрации всех элементов низкие или крайне низкие: возможно, этот человек в течение длительного времени переносил голод или хроническое недоедание, результатом чего явилось истощение минеральных ресурсов организма. Основную роль в рационе этого человека играло мясо наземных позвоночных (по меди, цинку и стронцию). Растительный компонент пищи был крайне незначителен, а беспозвоночные, судя по чрезвычайно низкой концентрации меди, отсутствовали полностью.

Центральные и северные территории Русской равнины изначально были населены европеоидами, в то время как следов присутствия представителей других рас не обнаруживается до времени неолита. Археологические культуры местных европеоидов чётко прослеживаются до настоящего времени. Антрополог Т.И. Алексеева исследовала антропологический материал из более 100 погребений, относящихся к мезолитическим и неолитическим культурам – верхневолжской, льяловской и волосовской – Русской равнины. «В неолите в некоторых группах происходит незначительное ослабление выступания носа, хотя угол выступания носа остается в пределах европеоидных величин. Кроме того, увеличивается ширина лица и, вследствие этого, происходит относительное уменьшение его высоты. В остальном же преемственность между мезолитическим и неолитическим населением устанавливается достаточно чётко».

По мнению Т.И. Алексеевой, «с эпохи раннего неолита начинается незначительная «монголизация» того населения, которое в мезолите занимало обширную территорию и характеризовалось выраженными европеоидными чертами», а «истоки этого типа связаны с северо-западными областями Европы, во всяком случае, именно на этой территории наблюдается концентрация его своеобразных черт: мезолитические могильники Скандинавии, Прибалтики, Прионежья. По всей вероятности, население, оставившее эти могильники, в своем генезисе связывается с кругом мезолитических культур Балтийского региона» [5, с. 86].

Таким образом, в Скандинавии, Прибалтике и Прионежье в неолите сложился метисный тип европеоидно-монголоидый (протофинны, протобалты). Он связан с культурой ямочно-гребенчатой керамики. В частности, мужской и женский черепа из погребений 19 и 20 (Сахтыш II), принадлежащие к ямочно-гребенчатой культуре и датируемые концом 4-го – началом 3-го тыс. до н.э. имеют выраженный монголоидный облик. Ближайшие аналоги этих находок, как показал факторный анализ, выявляются в Восточной Сибири [5, с. 90].

В своём докладе на предстоящем III (XIX) Всероссийском археологическом съезде мы показали причины движения разных групп населения в неолите – бронзе (и позже). Коренное население Русской равнины – европеоиды, распространяясь на восток и на юг, сформировали несколько последовательно действовавших торговых путей, самые ранние из которых, «серебряный» и «лазуритовый» пути, датированы V – IV-м тыс. до н.э. То есть, это как раз то время раннего неолита, которое фиксируют антропологи по появлению монголоидности. Движение монголоидного элемента осуществлялось по тем же торговым путям, но в обратном направлении. Продолжительные связи востока и запада, поддерживавшиеся последующими торговыми путями – «янтарным», «нефритовым», «северным шёлковым» и «дирхемным», – функционировали на протяжении четырёх тысяч лет и определяли экономические, демографические и цивилизационные параметры развития в этот период [6, с. 16].

Анализируя представленные данные в комплексе, можем сделать выводы:

·       коренное население Центральных областей России с учётом самых северных территорий сформировалось, по крайней мере, с верхнего палеолита и генетически переходило во все последующие периоды. Оно имело европеоидный облик и являлось носителями генетического маркера, соответствующего европеоидной гаплогруппе I, составляющей около 20 процентов в современной популяции этого региона.

·       коренное население в условиях взаимодействия с окружающей средой сложило характерный – атлетический тип тела, а также сформировало диету, включающую все доступные пищевые ресурсы, но опираясь, преимущественно, на потребление мяса позвоночных животных. Специфика региона позволяла питаться без особых проблем.

·       монголоидный элемент не является коренным населением исследованного района. Он появился здесь, следуя по торговым путям, сформированным европеоидам в неолите. Монголоидному типу соответствует гаплогруппа N, родиной которой является Северный Китай.

Список литературы:

1. Тюняев А.А., Динамика памятников Русской равнины: количественный подход // Человек: его биологическая и социальная история: Труды Международной конференции, посвящённой 80-летию академика РАН В.П. Алексеева (Четвёртые Алексеевские чтения) / (отв. Ред. Н.А. Дубова); Отделение историко-филологических наук РАН; Ин-т этнологии и антропологии им Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Ин-т археологии РАН. – М. – Одинцово АНОО ВПО «Одинцовский гуманитарный институт», 2010 – Т. 1. – 242.

2.  Клёсов А.А., Тюняев А.А., Гипотеза о появлении гаплогруппы I на Русской равнине 52 – 47 тысяч лет назад // Вестник новых медицинских технологий. – 2010. – Т. XVII. № 3. – С. 189 – 191.

3.  Хрисанфова Е.Н., Физический тип палеолитического человека (опыт реконструкции) // Раиса Денисова. Библиография к семидесятилетнему юбилею. – Рига. – 2000.

4.  Бужилова А.П., Анализ аномалий и индикаторов физиологического стресса у неполовозрелых сунгирцев // Homo sungirensis. Верхнепалеолитический человек: экологические и эволюционные аспекты исследования. – М.: Научный мир. – 2000. С. 302 – 315.

5.  Алексеева Т.И., Неолит лесной полосы Восточной Европы (Антропология Сахтышских стоянок). – М.: Научный мир. – 1997.

6. Тюняев А.А., Археологические маркеры северных торговых путей Евразии времени неолита – бронзы // Материалы III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Старая Русса – Новгород. 24 – 29 октября 2011 г. (В печати)