ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ В СВАДЕБНОЙ ОБРЯДОВОЙ ПОЭЗИИ ЛАКЦЕВ

Алиева Бадрижат Маликовна

науч. сотр. отдела лексикологии и лексикографии ИЯЛИ ДНЦ РАН,

г. Махачкала

E-mail: zhanna_alieva@mail.ru

В рамках настоящего исследования проводится анализ, касающийся свадебной обрядовой поэзии. Свадебная обрядовая поэзия давно привлекала внимание этнографов, фольклористов, писателей. Более того, ее описанию посвящено большое количество работ отечественных ученых: Н.П. Колпакова «Лирика русской свадьбы» [2, с. 123], Е.Э. Хабунова «Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия» [4, с. 45], «Семейно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа» (сб. статей сост. А.М. Аджиев) [3, с. 18] и т. д.

Описания свадебной обрядовой поэзии представляют большую ценность при изучении фольклора различных народностей. Они передают быт, традиции и обычаи наших предков, их образ жизни и культурное наследие. Однако, как нам представляется, крайне важным является дополнить имеющиеся исследования фиксацией вербальной идентификации конкретного социума в гендерном измерении, что позволит наиболее ярко создать социолингвистическую картину мира. С этой целью нами был изучен материал свадебной обрядовой поэзии народов Дагестана, в частности лакцев, который представляет поэтизированные повествования о любви молодых, об устройстве новой семьи, об отношении к молодожёнам родителей, родных людей, близких. Выявление различий на уровне лексики при описании гендерных ролей (жениха и невесты, свекрови, женщины, сопровождающей невесту, тамады, и т. д.), позволит глубже воссоздать имеющиеся гендерные стереотипы, зафиксированные в обществе, позволит определить релевантные особенности речевого поведения, зафрагментированные в исследуемом жанре.

Так, в анализируемом лексическом материале обращает на себя внимание описание внешности невесты в песнях прихода за ней, где акцент делается на осанку, глаза, тело девушки:

Авторы в своих работах уже отмечали, что гендерные роли в фольклоре лакцев отличаются невероятно большим набором образных средств при описании героев [1, с. 2]. Настоящее исследование в этом отношении ещё раз подтверждает данный факт, поскольку в анализируемом жанре сама невеста в песнях прихода за ней отождествляет себя с образом птицы, используя фаунонимы:

Лексический арсенал средств при описании одежды невесты имеет ассоциативность с цветовой палитрой: вил камал арцул дури (твой камал из серебра), лачак к1яла шал дури (платок — белая шаль), янна мусил щаршсса дур (одежда вышитая золотом).

Особый интерес представляют гендерно-маркированные лексические средства, выражающие и восхваляющие эталон гендерных отношений, в частности отношения мужа и жены:

«Бедность — не порок!» — гласит известная мудрость. В этой связи хотелось бы отметить, что в лексике свадебной обрядовой поэзии лакцев прослеживаются нотки гендерного неравноправия в материальном положении жениха и невесты. Как видно из исследуемого материала, благосостояние невесты характеризуется следующими дескриптивными единицами: качар, чассаг канай яхьусса жалин — невеста, привыкшая кушать сахар и финики, ч1урни ч1ут1улсса — глазурью покрытая посуда, хъахъи буттукьа — жёлтый сундук. Однако, родня жениха призывает унаследовать от отца иные ценности, воспитывающие нравственные качества человека:

Продолжая тему богатства-бедности, следует отметить, что корильные песни лакцев также отображают недовольство родни жениха приданым невесты, что ярко отображено в исследуемом жанре: хъиривсса ца к1унк1ур — приданое лишь котёл, ялун рутан ц1ихъа — половика нет, чтобы накинуть сверху, буртти бик1ан чу бакъу — коня нет, чтоб сесть, бачин аьрава дакъу — арбы нет, чтоб поехать.

В свадебных песнях лакцев идёт подспудное соревнование: кто лучше, жених или невеста, при этом можно чётко определить гендерные релевантные стереотипы, закреплённые в обществе. Так, у жениха поощряется наличие коня жёлтой масти (хъахъи чу), оружие из чистого серебра (марц1арцул ярагъ), в то время как непременными атрибутами приданого невесты являются пёстрая корова (ттуру оьл) и большой сундук (хъун буттукьа).

Анализ гендерно-маркированных дескриптивных единиц свадебной обрядовой поэзии позволил выявить неравные и несправедливые, на наш взгляд, стереотипы, закреплённые в обществе в метагендерном измерении:

Некоторая гендерная стабильность наблюдается в лексике свадебной поэзии при описании образа невесты в том плане, что дескриптивные единицы данного тематического пласта лексики имеют гендерно различную референцию:

Однако когда речь идёт о родне невесты, как о единой ячейке общества, наблюдается гендерная нестабильность, поскольку авторитет семьи и рода невесты в данном тематическом блоке маркируется через отца, например: Буттанний ххаллил ляхъин — У отца знатная, гордая родня.

Интерес вызывают также положительно-окрашенные номинативные конструкции, олицетворяющие жениха и невесту с образами космического мира: Бургъи-зурулк1ива оьрч1 — Дети Солнца и Луны.

В песнях подхода невесты к дому жениха наблюдается метафоризация образа невесты: вила къатлул хьулухун ца х1уруэн бивну бур — к твоему дому одна гурия подошла; зула азваруннихун бургъил оьрч1 бивну бур — к вашему двору подошло дитя солнца.

Далее, хотелось бы отметить присутствие сравнительных конструкций при описании образа невесты:

Как известно, во время свадебной процессии звучало много пожеланий из уст родни в адрес молодожён. В этом ключе важно отметить, что речевое поведение участников свадебной процессии в момент пожелания рождения детей (сыновей или дочерей) также носят гендерный характер, приведём пример:

Вышеизложенный куплет песни показывает, что рождение сыновей является доминирующим фактором при создании семьи, поскольку сын, являясь в первую очередь продолжателем рода, находится во главе угла, в отличие от дочери, которая после замужества покидает дом отца.

Исследуя лексический материал свадебной обрядовой поэзии, были собраны песни, в которых освещаются и отрицательные стороны участников свадебной процессии. В корильных песнях лакцев так называемая ах1алщар (женщина, совпровождающая невесту) зачастую представлена в крайне негативном свете:

В корильных песнях лакцев образ жениха также получает негативную окраску:

Таким образом, подводя итоги настоящего исследования, можно заключить, что свадебный обряд в целом представлял собой сложный праздничный комплекс, в котором причудливо смешивались черты реальной жизни, обрядового ритуала, лирических эмоций, напря­женного драматизма, величавости, торжественности и почти шутовс­кого скоморошества. Важно отметить, что все вышеперечисленные характеристики, на наш взгляд, тесно связаны с гендерными ролями и стереотипами, закреплёнными в социуме. Как показал анализ, центральные образы свадебной лирики — невеста и жених. Несмотря на то, что вербальная направленность преобладающей части свадебных песен адресована невесте, важно отметить, что их смысловая нагрузка в большей мере ориентирована на почитание и уважение будущего мужа, традиций и устоев его семьи. В этой связи можно заключить, что он (жених) находится в доминантном положении, чем женщина (невеста). В лингвистическом плане данный факт подтверждается проявлением модальности на уровне лексических конструкций адресованных невесте, поскольку речевое поведение родственников, обращенное к девушке-невесте, содержит значения необходимости и обязательства по отношению к будущему мужу, к детям, к устройству быта и т. д. Немаловажным является тот факт, что вербальная самоидентификация свадебной обрядовой поэзии обогащается за счет создания концептуального образа феминности и маскулинности, за счёт включения эпитетов, метафор и сравнительных конструкций.

Список литературы:

1. Алиева Б.М., Халилов Х.М. Гендерные особенности употребления ласковых форм обращения к ребёнку в лакском и русском языках // Вестник Дагестанского научного центра РАН. № 36. — Махачкала, 2010. — С. 101—104. ISSN 1684-792X. УДК 811.351.
2. Колпакова Н.П. Лирика русской свадьбы. — Л.; Наука, 1973. — 323 с.
3. Семейно-обрядовая поэзия народов Северного Кавказа» / Сборник статей (сост. А.М. Аджиев). Махачкала, 1985. — 173 с.
4. Хабунова Е.Э. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. Элиста, 1998. — 223 с.