БРАЧНО-СЕМЕЙНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 1917 – СЕРЕДИНЫ 1920-Х ГОДОВ

Суркова Яна Николаевна

студент группы ИСм-11факультета гуманитарных и социальных наук Вятского государственного университета, г. Киров

E-mail: yansurkova@yandex.ru

Никулина Наталья Ивановна

научный руководитель, кандидат исторических наук, доцент, г. Киров

1917-1920-е гг. в истории России – время значительных перемен в жизни народа, кардинальной перестройки сознания и пересмотра ценностей общества. За политической революцией октября 1917 года неизбежно следовала культурная революция. В первую очередь она коснулась семьи, как основной ячейки общества, носителя патриархального уклада и традиционных ценностей народа.

Исходя из видения большевиками буржуазной семьи, как средства угнетения женщины и ребенка, а брака – торговым договором, основанным на принципе экономической целесообразности и выгоды [8, с.16], можно понять цели и назначение законодательных мероприятий первых лет советской власти в области брака и семьи.

В первую очередь, следует отметить изъятие брачно-семейных отношений из-под юрисдикции церковного права. Была установлена единая процедура регистрации брака в органах ЗАГСа, узаконено равенство прав мужчин и женщин во всех сферах деятельности, в том числе, в области заключения и расторжения брака. Брачный возраст устанавливался в 18 и 16 лет для мужчин и женщин соответственно. Развод разрешался по свободной воле супругов в органах ЗАГСа, по желанию одного – в суде. С 1920 развод в одностороннем порядке можно было оформить минуя судебные органы. Декларируя полное равенство мужчин и женщин, Семейный кодекс 1918 года устанавливал раздельность владения супругами имущества [6].

С 1920 года постановлением Наркомздрава и Наркомюста была легализована процедура искусственного прерывания беременности в течение первых трех месяцев в государственных больницах [1, с. 28]. Целью рассмотренного комплекса законодательных мер являлось, в первую очередь, «освобождение» женщины от семейного гнета и включение ее в экономическую жизнь общества. Но само по себе освобождение было лишь средством достижения куда более масштабной цели – разложения патриархального строя семьи, а через семью и всего общества. Только изжив пережитки старого строя в виде патриархальной семьи, зависимости женщины и ребенка от мужчины, ограничения деятельности женщины «горшками и пеленками», можно было построить общество равенства и справедливости.

Безусловно, с точки зрения ценностей современного общества, нововведения советской власти представляются прогрессивными. Но, чтобы максимально полно оценить не только их значения, а также и последствия, нужно понять, в каких условиях они действовали.  Первые годы советской власти пришлись на окончание Первой мировой войны и разгар Гражданской войны и интервенции – сильнейшую экономическую разруху и политическую дестабилизацию. В социальной среде это сопровождалось разрушением семей вследствие гибели мужчин на фронте, ростом количества внебрачных детей, преступности и беспризорничества. Семена, на первый взгляд, прогрессивных реформ, попали не в самую благоприятную для этого почву.

Для того чтобы оценить последствия брачно-семейной политики большевиков, следует обратиться к реакции современников на нововведения и к их последствиям: «…семья, в том числе и пролетарская, расшаталась», - писал Л. Д. Троцкий [14, с. 49]. «…У некоторых товарищей, притом партийных, разводы принимают вовсе «хронический»  характер» [4, с.152.] Метко облачает проблему разводов поэт Демьян Бедный:

«Мужику чехарда наша бракоразводная

Не совсем по нутру.

— Семья на ветру.

Развалилась от первой уже непогоды.

Чорт побрал бы их, легкие эти разводы!

Нам к закону прибавить бы крепости…»[9, с. 30.].

Действительно, простота оформления развода позволяла бракам беспрепятственно распадаться. На этот процесс обратил внимание российско-американский социолог П.А. Сорокин: «На 10 000 браков в Петрограде теперь приходится 92,2% разводов – цифра фантастическая, причем из 100 расторгнутых браков 51,1% были продолжительностью менее одного года…» [12, с.78]. Стоит отметить, что такие масштабы разводов были преимущественно в городах.

Не меньшей проблемой стало распространение адюльтеров, так как в условиях падения нравов и отсутствия ценностных ориентиров этому уже ничего не мешало. Согласно статистическим исследованиям Голосовкера, внебрачные связи оправдывала половина опрошенных студенток, и реально в них состояла каждая третья женщина. Исследования Бараша выявили внебрачные связи среди половины опрошенных рабочих мужского пола. [3, с. 28-29]

Что касается молодежи, то в ее среде вовсе шло вытеснение брака обычным сожительством или случайными связями. Как отмечала А. М. Коллонтай: «…такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: брак… и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительств, парный и брак «втроем», и даже сложная форма брака «вчетвером», не говоря уже о разновидностях продажный проституции…» [7, с. 48.] Семья молодежью воспринималась обузой, помехой в жизни и революционной деятельности. Наглядно демонстрирует глубину этого явления статистика 1920-х годов. Так, опросы студентов и студенток, проведенные в середине 1920-х годов Гельманом, показывают, что в добрачных отношениях состояло 85 % мужчин и 53 % женщин. По данным Д. Ласса – 88% и 48% соответственно. Гуревич приводит такие показатели: 95% и 62 %. Бараш среди молодых рабочих Москвы выявил 97%, имевших добрачный половой опыт [3, с. 25 - 26]. Причем, если в отношении мужчин нет ничего удивительного, так как и в буржуазном обществе до– и внебрачные связи для них были нормой, то процент женщин свидетельствует о подрыве традиционных патриархальных ценностей общества. Следствием беспорядочной организации половой жизни являлось также беспрецедентное распространение венерических заболеваний. Статистика венотрядов в 1926 году выявила разброс в процентном соотношении заболевших к исследуемым от 2,17% в Псковской губернии до 30,1% в Прикаспийской области [11,с. 64 - 65].

Из свободы брачной жизни и беспорядочных связей вне брака таких масштабов вытекает проблема роста абортов. В 1920 году была легализована процедура искусственного прерывания беременности. Государство стремилось к построению коммунизма, предполагавшего в отношении детей государственное обеспечение и воспитание, и до тех пор, пока оно не могло этого дать, не вправе было требовать от женщины рождения детей. Свобода деторождения для большевиков была основным фактором освобождения женщины от «оков патриархального рабства» и уравнения в правах с мужчиной. Также эта мера была необходима для предотвращения подпольных абортов. Поэтому женщине предоставлялось право свободы в отношении деторождения. В условиях деградации традиционных ценностей, роста внебрачных и добрачных связей, тяжелейшей экономической ситуации и угрозы голодной смерти это привело к катастрофическому росту абортов, особенно в городской среде.  В 1924 на 100 рождений приходилось 27 абортов в Москве и 20 в Ленинграде, тогда как в 1925 уже – 28 и 42 соответственно [2, с. 50]. «От этого происходили самые настоящие трагедии, самые настоящие беды, самая настоящая гибель женской молодежи...», - писал А. Луначарский. [9, с. 34]. Наплыв желающих в больницах был настолько велик, что в 1924 были созданы абортные комиссии, устанавливающие очередность этой процедуры.

Еще одной проблемой, срочность решения которой побудило в будущем власть и общественность изменить курс в отношении семьи и брака, - является рост количества внебрачных детей, матери которых не имели средств для их содержания, что привело к резкому увеличению числа подкидышей, переполненности детских домов и домов ребенка, беспризорности и росту детской преступности. Об актуальности этой проблемы свидетельствует и повышенное внимание женщин к безотцовщине, юридическому статусу внебрачного ребенка, а также механизмам установления отцовства и выплаты алиментов при обсуждении докладов на тему семьи и брака на собраниях женотделов [10, с. 25 - 26]

Государство экономически было не в состоянии организовать обеспечение и воспитание детей в таком масштабе, поэтому единственным выходом из ситуации был курс на укрепление семьи. В 1926 году принят новый «Кодекс о браке, семье и опеке», который признал сожительствующие пары супругами и распространил на них все обязательства, вытекающие из брака. Также кодекс определил порядок установления отцовства и обязательства отца по отношению к ребенку. Была установлена общность имущества супругов. Теперь, в случае развода женщина могла претендовать на часть совместно нажитого имущества. Этот же кодекс расширил алиментные обязательства в отношении супругов, родителей, детей и кровных родственников друг к другу. Также новый кодекс устанавливал единый для всех брачный возраст в 18 лет [5]. В 1926 году введен запрет на искусственное прерывание первой беременности и на прерывание беременности чаще одного раза в полгода, усилилась пропаганда материнства, защиты ребенка, традиционных ценностей семьи [13, с. 200  - 230].

Таким образом, новая власть, в стремлении изжить патриархальный уклад семьи и общества и ускорить, тем самым, переход к коммунистическому строю, сформировала законодательство и новые ценностные ориентиры, основанные на предоставлении максимальной свободы в области заключения, расторжения брака и деторождения. В условиях политической нестабильности, экономических и социальных потрясений, слабой материальной базы поддержки реформ (в виде органов защиты и поддержки материнства и младенчества, охраны женского труда, общественного воспитания детей-сирот, должного медицинского обеспечения), а также непродуманности семейной политики и несоответствия ее целей экономическим возможностям страны, общество пришло к невиданному хаосу распада старых отношений и стихийному развитию новых моделей брачного поведения. Разводы, жизнь на две семьи, парные браки, вытеснение брака сожительством, распространение венерических заболеваний, всплеск роста абортов, рост безотцовщины, детской беспризорности и преступности – все это заставило общество и власть к середине 1920-х годов более взвешенно отнестись к политическим решениям и идеологической работе в сфере брака и семьи. Была скорректирована законодательная база и идеологическая пропаганда с учетом реальных возможностей государства,  направленная на сохранение длительного моногамного союза. Идеалы воздержания, аскетизма, жертвенности во имя семьи и ребенка к концу 1920-х годов ставились пропагандой на первой место. Полная здоровая моногамная семья все еще была основой общества и единственным институтом, способным к полноценному воспитанию детей в масштабах страны.

Список литературы:

1. Генс А. Проблема аборта в СССР. – М.: Государственное Медицинское Издательство, 1929. – 91 с.
2. Гернет М. Н. Аборт в законе и статистика абортов // Аборты в 1925 году. - М.: ЦСУ СССР, 1927. – 93 с.
3. Голод, С. И. XX век и тенденции сексуальных отношений в России. - М.: Алетейя, 1996. – 192 c.
4. Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях1918- 1932 гг. / под ред. А. К. Соколова. - М.: РОССПЭН,  1998. – 328 с.
5. Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР от 18 ноября 1926 г.// СУ РСФСР, 1926. № 82.
6. Кодекс законов РСФС об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве от 22 октября 1918 г.// СУ РСФСР. 1918. № 76 – 78.
7. Коллонтай А. М. Новая мораль и рабочий класс: Любовь и новая мораль. - М.: Издательство ВЦИКСоветов Р., К. и К. Депутатов, 1919. – С. 51 – 59.
8. Крупская Н. Брачное и семейное право в Советской России // Коммунистка. 1920. -  № 3-4. - С. 16-19.
9. Луначарский А. О быте. – Л.: Государственное издательство, 1927. – 43 с.
10. Отчеты отдела по работе среди женщин и протоколы общеделегатских женских собраний I-го райкома города Вятки. ГАСПИКО. ф. 1, оп. 3, д. 234. л. 25 об.
11. Российский государственный архив социально-политической истории. ф. 17, оп. 85, д. 136. л. 64–65.
12. Сорокин П. А. Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную организацию // Экономист. 1922. - № 1   . – С. 77 – 107.
13. Справочная книга для женщин. Бесплатное приложение к «Женскому журналу» в 1929 г. – М.: Акц. Издат. О-во «ОГОНЕК», 1929. - 264 с.
14. Троцкий Л. Д. Вопросы быта. Эпоха «культурничества» и ее задачи. – М.: Государственное издательство Москва, 1923. – 164 с.