ВЕРСАЛЬ ЛЮДОВИКА XIV КАК СРЕДСТВО УПРАВЛЕНИЯ ДВОРЯНСКИМ СОСЛОВИЕМ

АННОТАЦИЯ

Так называемая «эпоха дворов» во Франции приходится на век одного из самых известных и блистательных правителей за всю много­вековую историю государства в лице Людовика XIV. Стоит отметить, что понятие «двор» в литературе определяется по-разному. Его рас­сматривают как королевское окружение и местопребывание короля, отмечая функциональные особенности как социально-политического и административного института, а также роль «цивилизатора» дворянства. Мы в данной статье будем рассматривать последнее.

Ключевые слова: абсолютизм; Версаль; дворянство; Людовик XIV.

Актуальность темы обусловлена пересмотром взглядов и мнений на эпоху правления Людовика XIV. Более того, если раньше акцент делался на политико-экономическую проблематику, то сегодня, в связи с популяризацией истории повседневности, главным предметом исследований историков французского абсолютизма стало изучение повседневной жизни и быта при дворе.

Цель работы – доказать намеренное создание Версаля в качестве средства манипулирования дворянством, а также продемонстрировать обратную сторону двора.

Безусловен тот факт, что Франция XVII века представляла из себя оплот культурной жизни и являлась примером для многих европейских стран, тем самым, говоря на современном языке, она задавала тренд. В свою очередь, управляя всем механизмом, «Король-Солнце» демон­стрировал пример светской жизни. Пользуясь огромными средствами, которые поступали в казну, Людовик XIV окружил себя необыкновенной роскошью. В Версале, новой королевской резиденции, построенной при Людовике XIV, непрерывно шли балы, ставились балеты, оперы, устраивались концерты и другие развлечения, в которых сам монарх принимал активное участие. Вследствие этого Версальскому двору стали подражать монархи других европейских государств.

В современной историографии уже не стоит вопрос о полити­ческой значимости двора. По поводу этого следует добавить, что до появления «Новой исторической школы» чаще именуемой как школа «Анналов» историки ошибались, не предавая значения придворной системе. Однако относительно высказывания самого Людовика: «Государство – это я», до сих пор в исторической науке ведутся споры. По моему мнению, оно все же лучше других описывает жизнь и место придворных при короле. Людовик XIV правил с необычайным профес­сионализмом, что распространялось на все сферы жизни. Собственно, с момента заселения в Версаль, король начинает активное «одомашни­вание дворянства». Для Людовика контроль над дворянством был крайне необходим в первую очередь в связи с событиями из детства. Под ними мы имеем ввиду гражданскую войну, она же «эпоха пятилетних смут» с укоренившимся названием – Фрондой, охватившей период с 1648 – 1653. «На первый ряд в данной политике Людовик поставил цель оторвать знать от города, он лишал её любой возможной поддержки жителей Парижа в целом, а также многочисленных домочад­цев и слуг, заполнявших ее особняки. Не менее важной была и связанная с этим переездом разница в самоощущении. Стремление дворян к престижу буквально заставляло их вымаливать у короля комнаты в версальском дворце, обладание которыми служило наглядным подтверждением близости к власти» [4, с. 41]. Однако теснота и неу­добство этих помещений, где невозможно было разместить собственный обширный штат прислуги, заставляли в полной мере ощутить ничтожество любой знати по сравнению с королем. Таким образом, само по себе проживание в Версале уже становилось первым шагом к укрощению аристократии и превращению ее в придворную знать. В качестве примитивного, но и в то же время наглядного примера может послужить панорама известных версальских садов с ее линейной перспективой, которая умышленно была рассчитана только на взгляд из окна королевской спальни. Любой другой вид казался в сравнении с королевским неполноценным, что в очередной раз заставляло дворян чувствовать себя подчиненными и зависящими от одного человека.

Французский историк Франсуа Блюш пишет: «Высшее дворянство, стремящееся вести блестящий образ жизни, попадает под наблюдение, как только оно начинает «вращаться на орбите вокруг Короля-Солнце». Король сумел убедить, за период более чем в двадцать лет, эту самую аристократию, что ее призванием является не бездеятельная незави­симость, а служение государству. А поскольку это служение связано, в частности, с понятием военной службы, военной славы, с военной честью, то придворный – солдат уже в течение двадцати лет» [1, с. 379]. Война в свою очередь играла посредника в негласном «кровавом договоре» монарха с дворянством. На примере реалий мы видим, что в качестве платы за проживание дворянин отдаёт свою кровь, а в худшем случае – и жизнь. «Многие бывшие фрондеры пали на поле брани: герцог де Бофор в 1669 году, де Тюренн в 1675 году. Другие умрут преждевременно от подорванного на службе здоровья, как маршал Люксембургский, прозванный «обойщиком Нотр-Дамским», в 1695 году» [1, с. 379]. Таким образом, реальное значение двора становится более понятным. Однако еще одной особенностью двора являлась игра в карты. В данном случае это очередной неотъемлемый атрибут придворного общества. Людовик умышленно продумал каждый шаг, чтобы создать для высокородных дворян еще большую зависимость. Ведь король легко может помочь путем денежного подарка неудачливому или разорившемуся игроку, который впоследствии останется должником. Летом, как правило, снова начинается кровопролитие. В 1709 году, после битвы при Мальплаке, Мадам Элизабета-Шарлотта Пфальцская описывает это так: «В Версале теперь видны только коляски, повязки и костыли» [3, с. 137]. Высокородное дворянство оправдывает значитель­ную часть своих привилегий тем, что идет служить, проводит много лет на войне, рискует, платит без колебаний налог своей кровью. Двор часто играет роль прихожей перед смертью. Такие личности, как Сен-Симон и де Монтерлан, кто видит лишь декор в версальских постройках, не осознавали эту реальность. Не осознало и общество до сегодняшнего дня. В качестве вознаграждения для воина предусмотрен целый комплекс развлечений. Это в первую очередь регулярные маска­рады, балы, театральные постановки, конечно, любовные игры, охота и для самых искусных конные состязания. Однако нам стоит учитывать и тот факт, что при дворе живут дворяне, которые по состоянию здоровья, либо же по возрасту не способны служить. Примечательно и то, что о них ничего толком мы сказать не можем. В этом скорее вина самого Людовика, ведь данных о проживавших при дворе нет и не было. Хотя точка зрения о том, что документы попросту не сохранились, имеет месту быть, но маловероятно.

И все же, несмотря на то, что Версаль стал ловушкой для дво­рянского сословия и со стороны смотрится как отличный политический ход короля, который он продумывал еще со времен Фронды 1648 года, у того, кто входит в придворную игру, нет ни малейшего основания жаловаться: здесь круг обязанностей тесно переплетается с выше­перечисленным расписанием удовольствий. В действительности же удовольствия эти сравнимы с принуждением и термин «частная жизнь» вовсе не подходит к образу жизни аристократии при дворе. На языке XVII века слово «частный» имело слегка негативную коннотацию. Прежде всего оно обозначало отсутствие публичности. «Как свиде­тельствует Фюретьер, жизнь человека считалась частной, если он «жил затворником, сам по себе, без должности, без занятий, не вмешиваясь в дела» [4, с. 39]. Совершенно не случайно в вышедшем в 1680 г. словаре Ришле различий между понятиями «частная жизнь» и «лишенный» нет. Сам король и непосредственно его двор не могли относиться к частной сфере хотя бы потому, что король являлся воплощением государства. Дворянство, что жило под крышей короля, следовательно, тоже лишались частной сферы. Точно так же и жизнь в версальском дворце предполагала подчинение распорядку дня одного человека, постоянное пребывание в его пространстве, где ни у кого более не могло быть ничего своего.

В качестве вывода следует сказать, что в действительности двор при короле имел две стороны монеты, что, как нам, кажется, вполне закономерно. В любой политике, да и в истории в целом выделяются как плюсы, так и минусы. Ведь, если дворянин хочет жить в роскоши под тёплым крылом короля, то негласно следует платить своей верностью нуждам страны. В данном случае под «верностью» понимается служба. При всем этом нельзя не отметить и необычайный профессионализм Людовика XIV. Конечно, особое внимание при изучении не только придворной системы, но и внутренней политики в целом стоит обращать и на влияние Фронды.

Список литературы:

1. Блюш Ф. Людовик XIV. - М.: Ладомир, 1998 г. - 782 с.
2. Боссан Ф. Людовик XIV, король-артист. - М.: Аграф, 2002 г. - 272 с.
3. Дешодт. Э. Людовик XIV, - М.: Молодая гвардия, 2011 г. - 286 с.
4. Митфорд. Н. Франция. Придворная жизнь в эпоху абсолютизма. - Смоленск: Русич, 2003 г. - 560 с.
5. Неклюдова М.С. Искусство частной жизни. Век Людовика XIV. - М.: ОГИ, 2008 г. - 444 с.