ДУХОВНАЯ МУЗЫКА М.М. ИППОЛИТОВА-ИВАНОВА: ЖАНРОВЫЙ АСПЕКТ

SPIRITUAL MUSIC OF M.M. IPPOLITOV-IVANOV: GENRE AND STYLE ASPECT

Ekaterina Guschina

ph. D of arts, lecturer of State Music Teachers Training Institute of M.M. Ippolitov-Ivanov,

Russia, Moscow

АННОТАЦИЯ

В статье рассматривается проблематика духовно-музыкального наследия М.М. Ипполитова-Иванова, даётся обобщённая характеристика «плана содержания» (образный строй, тематика, жанровый стиль произведений). Автор осмысливает роль духовной музыки в контексте единого художественного стиля композитора, поднимает вопрос о взаимодействии поэтики церковных произведений со светским направлением творчества.

ABSTRACT

The article summarizes the problems of spiritual musical heritage of M.M. Ippolitov-Ivanov, gives generalized characteristics of “the content plan” (image structure, themes, genre style of the works). The author focuses on the role of spiritual music in the context of the unified artistic style of the composer, highlights the question about the interaction of poetics of the Churchworks with the secular direction of the creativity.

Ключевые слова: Ипполитов-Иванов; духовная музыка; церковно-музыкальная традиция; музыкальная поэтика; жанровая форма; жанровый стиль.

Keywords: Ippolitov-Ivanov; spiritual music; churchmusicaltradition; musicalpoetics; genreform; genrestyle.

Эпоха конца ХХ века, актуализировавшая богатейший пласт отечественной духовно-музыкальной культуры, характеризуется формированием нового научного взгляда на взаимодействие светского и церковного направлений. «В этом процессе взаимодействия, – считает Н.С. Гуляницкая, – существенную роль сыграла и духовно-музыкальная традиция, имеющая свой, но не изолированный «духовный путь»» [2, с. 10].

Церковно-музыкальное наследие Михаила Михайловича Ипполитова-Иванова (1859–1935) – композитора, педагога, музыканта-просветителя, ректора Московской консерватории – обширная и весьма актуальная область современной музыкальной науки, один из новообретённых и не до конца познанных пластов авторского творчества. Внимательное изучение этой сферы призвано углубить устоявшиеся, весьма обобщённые представления о личности художника, «не претендующего на яркую оригинальность и какие-либо новаторские открытия» [5, с. 357], дать новую оценку светским творениям автора в сфере симфонической, вокальной, оперной, хоровой музыки.

Выбрав объектом анализа духовно-музыкальные произведения Ипполитова-Иванова, попытаемся кратко ответить на ряд вопросов. Каковы тематика и жанры песнопений? Как связано церковное наследие автора с другими областями музыкального творчества? В какой мере церковная деятельность оказалась творческим восприятием, отражающим внутренний духовный опыт композитора?

Художественный стиль Ипполитова-Иванова, демонстрирующий единство направлений церковной и светской музыки, определяется трепетным отношением композитора к прошлому, отношением, формирующим, по словам Д. Лихачёва, «собственный национальный облик». В 1881 году в письме к будущей супруге В.М. Зарудной Ипполитов-Иванов писал: «Не могу опустить одного обстоятельства, странно поразившего меня, когда я входил в терем Алексея Михайловича, и что первое совершенно невольно мелькнуло у меня в голове, – это то именно, что наши композиторы, как мне казалось в ту минуту, пишут, как будто в ложно-русском стиле, который, как я ни старался подобрать к этой обстановке, всё получалась разладица. Нет той душевной теплоты, симпатии, которой невольно поддаёшься в этой обстановке» (курсив наш – Е.Г.) [6, с. 12].

«Русский стиль» композитора – гармоничный, ясный, уравновешенный – произрастает из духовных глубин отечественной культурной традиции. Чтобы услышать его, проникнуться им, необходима особая душевная настроенность, созвучная определённым граням национального характера и мировоззрения. Подобную «установку души, к которой склонен русский христианин» выдающийся отечественный мыслитель И. Ильин определил, как «спокойно-радостное человеческое сердце». Она же (душевная установка), по мнению философа, выражает «объективную картину духа русской православной культуры» [3, с. 21]. «Редкая искренность» (С.А. Бугославский) и «гармоническая цельность», созерцательность и «любовь к светлым сторонам жизни» (Р.М. Глиэр) – всё это, как отблеск личности композитора, входит в состав его церковных произведений [4, с. 262; 264].

По своей религиозной сущности духовная музыка Ипполитова-Иванова – это песнь восхваления, благодарения и славословия Богу. Истоки хвалебной поэтики просматриваются уже в ранних опусах композитора и связаны с обращением к поэзии Псалтыри (в еврейской Библии названной «Книгою хвалений»). Примечательно, что три первых сочинения Ипполитова-Иванова написаны на тексты 50, 132, 133 псалмов. При этом жанрово-стилистические решения во всех случаях сугубо индивидуальны, обусловлены особенностями поэтического формосодержания. Так, развёрнутая повествовательная форма псалма-концерта «Помилуй мя, Боже» (1890-е гг.) – контрастная и драматургически цельная, демонстрирующая внутреннюю согласованность всех аспектов музыкальной композиции. Уникальным открытием стало введение новой, неизвестной в духовной музыке формы хора с развёрнутой партией солиста. (Нечто подобное, но уже в начале ХХ века, содержит знаменитое гречаниновское «Верую» для хора и альта-соло из Литургии № 2, а также «Ныне отпущаеши» А. Кастальского.) Малые формы «Двух запричастных стихов» (ор. 29) – попытка создания стилистического диалога средствами гармонии и фактуры, оппозитивно разделяющими композицию цикла на «старое» / «новое», «древнерусское» / «современное».

Псалмопение и в дальнейшем сохраняет значение магистрального направления в творчестве композитора, осваивающего разнообразные формы церковной и внебогослужебной традиции. Это и вокальный цикл для голоса в сопровождении арфы «Семь псалмов Царя Давида», и хоровой цикл «Три Великих прокимна», прославляющий величие Творца, и псалмы – части литургических циклов. Объединяющим началом различных жанровых решений выступает возвышенный гимнический тон произведений, присущее им религиозное воодушевление, формирующие поэтику индивидуального авторского стиля. Знаменательно, что отечественная гимничность получает значение доминантного музыкального образа, объединившего сферы церковной и светской культуры. «Великое славословие» и «Взбранной воеводе», «Гимн пифагорейцев восходящему солнцу» и «Гимн труду», «Юбилейная кантата Императорской Александровской гимназии» (Александровский гимн) и «Гимн-марш» из «Юбилейного сборника» – центральной идеей этих произведений выступает идея парадно-торжественного хвалебного пения, воплощаемого в музыке различными средствами: вокально-симфоническими, хоровыми, ансамблево-инструментальными.

Тематика славословия – смысловая доминанта авторского стиля. Родственной ей оказывается тема веры и духовного утверждения, проецирующая религиозный опыт композитора в область художественно-музыкальной формы. Ценный материал, раскрывающий духовный мир автора, представляют письма молодого М.М. Ипполитова-Иванова и В.М. Зарудной.

Ипполитов-Иванов – Зарудной (15 июля 1881 г.): «Верю в Высший промысел Божий, а потому и повторяю любимую поговорку моего старика отца: «Никто, как Бог!»» [6, с. 46].

Зарудная – Ипполитову-Иванову (6 сентября 1881 г.): «Вам я могу сказать, я знаю, Вы не назовёте это сентиментальностью, и Вам смешно не будет. Я была на могиле Матвея, и вдруг, в одну минуту от взгляда на синее, синее небо и чудные тополя я почувствовала, что больше не сомневаюсь, что есть Создавший их. Это я не фразу говорю для красного словца. Это было, и, может, опять явятся сомнения и все безответные вопросы, но в ту минуту веры мне стало легко на душе. А философия – кого она поддержит? Помните, я раз зимой спросила Вас, верите ли Вы или нет, помните? И ответ Ваш тогда уже показал мне в Вас родственную душу, родственную по настроениям. И в Вас тоже бывает борьба» [6, с. 70].

Тематика религиозного утверждения – композиционный стержень центрального песнопения «Литургии св. Иоанна Златоуста» (ор. 37) – Причастного стиха «Утвердися сердце мое во Господе». Примечательно, что Ипполитов-Иванов не пошёл по традиционному пути написания воскресного причастна «Хвалите Господа с небес» (подобно П. Чайковскому, А. Гречанинову, С. Рахманинову), а избрал самостоятельный путь, в большей степени внутренний и концептуальный. Выбор текста III Библейской песни, создание на его основе свободной поэтической композиции (за счёт сокращения одних и повторения других стихов) формируют семантическое пространство произведения, прочитываемого как своеобразный религиозно-нравственный кодекс: «Да не хвалится премудрый премудростию своей. И да не хвалится сильный силою своею, да не хвалится богатый богатством своим. Но о сем да хвалится хваляйся, еже разумети и знати Господа и творити суд и правду посреде земли». Примечательно, что стилистика авторской поэтической формы создаёт параллель духовному стиху – жанру, сосредотачивающему в себе глубинный потенциал «русскости» и религиозности. Выдающийся исследователь духовного стиха Г.П. Федотов писал: «Эта поэзия, в отличие от былинного эпоса, хочет не только забавлять, умилять и утешать, но учить и указывать путь спасения. Отсюда длинные обличения грехов и противополагаемые им своды добродетелей» [7, с. 444–445].

Новое звучание Библейской песни получает естественное выражение в музыкальной интонации – мелодии, гармонии, фактуре. Эти выразительные средства тонко передают разнообразие оттенков поэтического смысла: утверждение и исповедание, обличение греха или кроткое назидание. Большая роль отводится гармоническим кадансам, которые сопровождают «понижение» поэтической интонации в конце каждой строфы. Заметим, что известная «трафаретность» кадансовой гармонии не смогла пересилить выразительность звучания переменного лада, русской плагальности и церковно-обиходного звукоряда.

Близость музыкальной традиции, национальная характерность церковного стиля композитора существуют в рамках свободного творчества, почти полностью исключающего цитирование подлинных роспевов (за незначительным исключением). Отторгнув область «переложений», автор стилистически осмысляет проблематику русского «гармонического пения» в жанре «сочинений», выдвигая на передний план задачу освоения мелодико-гармонического единства формы. При этом в ряде песнопений наблюдается мелодико-синтезирующий подход, основанный на претворении интонаций роспевов в рамках оригинальных авторских произведений.

Идея реставрации мелодических подлинников оказалась не чуждой мировоззрению автора, но в ином жанровом преломлении. Архив Ипполитова-Иванова хранит автографы гармонизаций песен Северного края; былины, духовные стихи, исторические песни почерпнуты композитором из Трудов Московской этнографической комиссии, членом которой он состоял. Показательно, что стилистика гармонизаций в целом представляется родственной поэтике церковно-музыкальных произведений, демонстрируя схожесть мелодии, гармонии, фактуры. Итоги работы с подлинным материалом оказались перспективными: обращение к духовному стиху стало характерной приметой стиля композитора (духовный стих «О патриархе Гермогене», стих о святом Серафиме Саровском, хоровая кантата «1812 год» и пр.).

С мотивом религиозного утверждения семантически связан внутренний путь художника, символически соединяющий его «начало» и «конец». Раннее произведение композитора – 50-й покаянный Псалом (1890-е гг.) – получает смысловой резонанс в сочинении молитвы Господней (1928 г.!) – свободной авторской интерпретации в духе концертных композиций начала века. Новая, в сравнении с обиходной, трактовка музыкально-поэтического содержания песнопения связана с глубоким переосмыслением его жанровой формы. Чередование контрастных образов и эмоциональных состояний облекается в сквозную строфическую структуру, каждый этап которой глубоко индивидуален в выборе музыкально-выразительных средств. «Надо не осуждать мир, не отрекаться от него, – писал И. Ильин, – а готовить себя к новому созерцанию, к новому пониманию мира и человека» [3, с. 27]. «Новое созерцание» композитора, обусловившее церковное творчество в эпоху отречения и отвержения, – не есть ли это выражение глубинной христианской философии религиозного «мироутверждения»?

Образ молитвы – важная составляющая поэтики авторского стиля. Воспроизведение и строгих канонических форм, и образов выразительного художественного обобщения определяет широкий спектр жанрово-стилистических решений. Так, Тропарь Казанской иконе Божией Матери – молитва в духе авторской стилизации древнерусского церковного пения – возрождает образ раннего партесного многоголосия. Стилистическая многоплановость и жанровые модуляции в кантате «1812 год» создают композицию широкого художественного синтеза. Духовный стих и былина, историческая песня и молитва-плач, древняя монодия и партесный гимн – их объединение в рамках цикла отображает идейно-смысловую концепцию всенародного освободительного движения.

Показательно, что «областью притяжений» для композитора в равной степени выступают как крупные богослужебные циклы – Литургии и Всенощного бдения, созданные автором в начале пути, – так и малые жанры, формирующие «многосоставность» церковного богослужения (тропарь, кондак, прокимны). В этом кругу разнообразных и многочисленных форм автор тяготеет к жанрам, драматургически наиболее ярким, имеющим богатую традицию художественных интерпретаций (Херувимская песнь, прокимны).

Цикл «Пять Херувимских Песней» – это желание автора осмыслить, духовно и эстетически, важнейший момент литургийного действа. Священник П. Флоренский писал: «Проблема пространства залегает в средоточии миропонимания… Войти в художественное произведение, как таковое, можно лишь чрез понимание его пространственной организации» [8, с. 272; 274]. Организация пространства Херувимских песней обусловлена непростой задачей воплощения религиозно-мистического содержания богослужения в границах художественно-музыкальной формы. Отсюда проистекают выразительные контрасты фактурного изложения, звуковая пульсация ритма, тембров, хоровых регистров, отсюда же – и специфичность драматической трактовки жанра.

Ещё одна значимая отрасль творчества композитора в области так называемых «малых» форм связана с изображением лиц церковной истории. Своего рода «музыкально-житийная иконография» Ипполитова-Иванова объединяет святого апостола Матфея и преподобного Дионисия Радонежского, патриарха Гермогена и преподобного Серафима Саровского. (В светских произведениях «портретность» представлена личностями Ермака, Минина и Пожарского, Жуковского, Пушкина, Гоголя.) Историк В.О. Ключевский указывал на церковное происхождение жития и связывал его с жанром проповеди. Возможно, «житийное» творчество Ипполитова-Иванова и есть акт духовного просветительства, являющегося выражением исторической памяти и исторического сознания композитора.

Итак, вкратце коснувшись поэтики жанрового стиля Ипполитова-Иванова, подведём итоги. Для композитора выбор жанра – акт в высшей степени осмысленный и закономерный, обусловленный потребностью творческого осознания того или иного аспекта православной музыкальной культуры. Эволюция жанрового содержания, наметившая путь от смысловой обобщённости, традиционности в выборе жанров (псалмы, Херувимские песни, циклы Литургии и Всенощного бдения) к поэтической детализации, персонификации образов, сопровождалась изменением стилистики произведений, некоторым «упрощением» музыкальных средств – в совокупности современных и художественных.

Центральным звеном композиции и в ранний, и в поздний периоды творчества выступает содержательный план – семантика церковного священнодействия, воплощаемого в духе религиозно-поэтического слова. Последнее обретает исключительный смысл в контексте эволюции внутреннего пути художника. Смеем предположить, что духовная музыка явилась той областью, в которой запечатлелись сокровенные мысли, откровения и интуиции композитора. Перефразируя слова священника С. Булгакова, относящиеся к православной иконописи, можно сказать, что для Ипполитова-Иванова создание духовно-музыкального произведения – суть «узрение церковное», возможное «в соединении артистической и религиозной жизни художника» [1, с. 286].

Список литературы:

1. Булгаков С. Икона, её содержание и границы // Философия русского религиозного искусства: антология / сост., общ. ред. и предисл. Н. Гаврюшина. – М., 1993 – 400 с.
2. Гуляницкая Н.С. Русская музыка: становление тональной системы. XI–XX вв.: исследование. – М.: Прогресс-Традиция – 2005 – 384 с.
3. Ильин И.А. О России и русской душе. Собр. соч. в десяти томах. Т. 6, кн. III / сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. – М.: Русская книга – 1997. – 560 с.
4. Ипполитов-Иванов М.М. Письма. Статьи. Воспоминания. / сост. Н.Н. Соколов. – М.: Сов. композитор – 1986. – 358 с.
5. Келдыш Ю.В. Композиторы петербургской и московской школ. – История русской музыки в десяти томах. – М.: Музыка – 1994 – Т. 9 – 452 с.
6. Переписка М.М. Ипполитова-Иванова и В.М. Зарудной (1881 год). – М.: 1999 – 104 с.
7. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. / сост. и вступ. ст. А.С. Филоненко. – М.: АСТ – 2003. – 700 с.
8. Флоренский П.А. Значение пространственности. // Флоренский П.А., священник. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии / сост. игумена Андроника (А.С. Трубачёва); ред. игумен Андроник (А.С. Трубачёв). – М.: Мысль – 2000 – 446, [1] с. (Филос. наследие).